Рассказы о важном

[vitaliy]

Ммм-д-а-а, Господи, помилуй!

[Елена И]

Бывает и так...........
Чего только лукавый не придумает, чтобы очернить образ Божий?!
Каюсь , у самой похожая ситуация в монастыре была....

[Елена И]

Спасибо, Валечка! Хороший рассказ!

[КАПЕЛЬ]

С нами Ангелы-Хранители

До какого-то момента все было хорошо в ее жизни. Она постепенно приводила в порядок квартиру, переклеила обои, подкрасила окна и двери. Радовалась своей обновленной маленькой, но очень светлой комнате. Здесь ей было комфортно и спокойно. Может быть оттого, что все в этой комнатке напоминало об уже ушедшей матери. На стене, как и прежде, висела старенькая мамина иконка, и женщине казалось, что Ангелы любят и охраняют от бед эту комнату. Она подошла к окну, приоткрыла штору. А там - цветы, недавно пересаженные ею в новые красивые горшочки, смотрят в окно и греются на солнышке.
Но вот закончилось горячее лето, наступила прохладная осень. Внезапно она заболела. Болезнь, как назло, оказалась тяжелой и трудно поддавалась лечению. Мучили боли в животе, ей тяжело было подобрать лекарства, чтобы хоть немного облегчить свои страдания. Сначала она боролась, ходила по врачам, читала медицинские книги. Но, немного отступив, болезнь возвращалась с новой силой. Как быть, что делать, она не знала. Но не плакала, а все думала и думала, стараясь найти правильное лечение. «Не может быть, чтобы я не справилась с этой напастью!» Каждый день перед сном и утром она молилась Богу и просила помощи. Ведь ей еще нужно жить, чтобы помочь сыну встать на ноги, окончить институт. После работы она валилась с ног, мучилась от болей. Но наступали долгожданные выходные, когда она могла расслабиться и вплотную заняться собой.
Растения на окне, чувствуя ее боль, тоже грустили и даже не пытались зацвести. Наступил Новый год, Рождество, Крещение… И вот однажды утром два белокрылых Ангела, спустившись с небес, услышали молитву и сразу же пришли к ней на помощь. Она просила помочь ей найти хорошее лекарство – они подсказали. В этот же день она прочла в книге о нужном ей лекарстве, про его полезные свойства, начала пить и почувствовала облегчение боли. А цветы на подоконнике, увидав Ангелов, так обрадовались своим спасителям, что сразу же дружно расцвели.
И вот она смотрит на них и глазам своим не верит – все, как один, цветут! Амарилиусы выпустили свои стрелки и расцвели алыми лилиями, молоденькая фиалка распустила свой первый фиолетовый цветок, даже кактус усеяли маленькие бордовые цветочки. Красота!
А каланхое хоть и не цветет, но растет и растет. Уже добрался до верха окна. Словно хочет дорасти до неба. Такой сильный и настойчивый!
«Нет, с такими цветами нельзя болеть. Они мне помогут, и я поправлюсь!» - подумала она. А в это время белокрылые Ангелы смотрели на нее и радовались, что смогли хоть чем-то помочь…
Вечером, кладясь в постель, она улыбнулась, перекрестилась, прочла молитву и поблагодарила Бога и своих Ангелов-хранителей за помощь и поддержку.
Татьяна Домаренок-Кудрявцева

[КАПЕЛЬ]

Мама

Всю жизнь я стыдился своей матери. У нее не было одного глаза, и она казалась мне безобразной. Жили мы бедно. Отца я не помнил, а мать… Кто даст хорошую работу, такой как она, – одноглазой. И если меня мать старалась приодеть получше и в школе я не отличался от одноклассников, то она по сравнению с мамами других детей, такими красивыми и нарядными, казалась уродливой нищенкой.

Я, как мог, скрывал ее от друзей. Но однажды она взяла, да и пришла в школу – соскучилась, видите ли. И подошла ко мне при всех! Как только я сквозь землю не провалился. В бешенстве убежал, куда глаза глядят. А на следующий день, конечно же, вся школа только и говорила о том, какая у меня мать уродина. Ну, или мне так казалось. И я возненавидел ее. «Уж лучше бы у меня вообще не было матери, чем такая, как ты, лучше бы ты умерла!» - кричал я тогда. Она молчала.

Больше всего я хотел поскорее уйти из дома, уйти от матери. Да и что она могла мне дать? Я усердно учился в школе, потом, чтобы продолжить образование, переехал в столицу. Начал работать, женился, обзавелся своим домом. Вскоре появились дети. Жизнь улыбалась мне. И я гордился тем, что всего достиг сам. О матери я не вспоминал.

Но однажды она приехала в столицу и пришла в мой дом. Дети не знали, что это их бабушка, они вообще не знали, что у них есть бабушка, и начали смеяться над ней. Ведь моя мать была так безобразна. Давняя обида захлестнула меня. Опять она! Теперь хочет опозорить меня перед детьми и женой?! «Что тебе здесь надо? Решила напугать моих детей?» - шипел я, выталкивая ее за дверь. Она промолчала.

Прошло несколько лет. Я добился еще больших успехов. И когда из школы пришло приглашение на собрание выпускников, решил поехать. Теперь мне нечего было стыдиться. Встреча прошла весело. Перед отъездом решил побродить по городу и сам не знаю как вышел к своему старому дому. Соседи узнали меня, сказали, что моя мать умерла, и передали ее письмо. Я не особенно огорчился, да и письмо сначала хотел выбросить не читая. Но все-таки вскрыл.

«Здравствуй, сынок. Прости меня за все. За то, что не смогла обеспечить тебе счастливое детство. За то, что тебе приходилось стыдиться меня. За то, что без разрешения приехала в твой дом. У тебя красивые дети и я вовсе не хотела их пугать. Они так похожи на тебя. Береги их. Ты, конечно, не помнишь этого, но когда ты был совсем маленьким, с тобой случилось несчастье, и ты потерял глаз. Я отдала тебе свой. Больше я ничем не могла тебе помочь. Ты всего добился сам. А я просто любила тебя, радовалась твоим успехам и гордилась тобой. И была счастлива. Твоя мама».


Источник: https://из инета

[Лидия]

плачу...почему-то...

[vitaliy]

КАТЁНОК

Рыльск мы застали растормошённым после торгового дня. Челноки сворачивали свой товар, народ ещё ходил, затихая, по горбатым мощёным улочкам, стояли мужики у пивного ларька... Мы не останавливаемся, проезжаем и вот уж оставляем позади дремлющую в садах окраину и уносимся по вертлявой нитке шоссе дальше, быстрее, на север. Нанизываем хутор за хутором. Хомутовка, Калиновка... крыши, плетни, подсолнухи. О невозможные эти гуси! Они тут полные хозяева на дорогах - вельможные паны, господа советники вислозадые, "благородия"... Машины шарахаются на обочины, гогот, ругань... Пылищи-то!

Кончились поля, и снова вылилась навстречу разгульная степь, заходила, зашлась волнами до горизонта. В стороне остался Севск. Речка Нерусса. А теперь шедевр: Дальние Стайки! Машина прошивает вечерний воздух, мы несёмся то легко, то натужно, день на излёте...

Километрах в сорока от Брянска подсаживаем пожилого мужчину и женщину: опаздывают на похороны; телеграмма пришла с задержкой, а последний автобус на Брянск ушёл, просят довезти до вокзала - им бы успеть на поезд, который до их деревни. Размещаем их, сдвигая коробки с ящиками. Мужчина как сел у двери, так всю дорогу и просидел, не подняв головы. Мы гнали как могли, и мы успели! За всё это время никто из них не проронил ни слова, зато прощались они с какой-то неожиданной трогательной благодарностью, очень как-то тепло, почти по-родному. Поразила вдруг мысль: вот мы выехали из Москвы ни днём раньше и ни днём позже и проехали через пять областей, где-то теряя часы, а где-то гоня без отдыха - не для того ли, чтобы помочь им? Мы же выехали ещё тогда, когда тот человек был жив. Он ещё жил, а мы уже спешили...

Я посмотрел им вслед - показалось, что мужчина на секунду обернулся к нам. Я видел, как они приостановились, видимо соображая, где бы сократить дорогу, потом подхватились и перебежали перед машинами на другую сторону.

Как часто бывает в жизни: что-то из прошлого внезапно зацепит тебя чем-то неуловимым, совершенно непонятно, каким образом и почему мгновенно возвращая прошедшее, и ты снова живёшь в этом прошлом. Что-то похожее произошло и сейчас: удаляющаяся и уже едва различимая в людском потоке фигура этого человека вдруг смешалась с другим человеком, ничем, казалось бы, на него не похожим.

Я знал его по прежней работе. Мы не дружили, но одно время как-то сблизились и часто возвращались до метро вдвоём. Однажды осенью, под настроение, он зазвал меня к себе, мы сели на электричку и через час уже были в его посёлке. Жил он один, занимая половину деревянного дома; другую, по его словам, занимала чета пенсионеров, которые, впрочем, никак не сообщались с ним, так как их крыльцо и окна выходили на другую улицу. Ещё на станции мы присовокупили к закуске несколько бутылок пива, и потому наш застольный антураж нетрудно представить всякому, знакомому с простыми радостями мужиковской компании. Я как-то сразу обратил внимание на одну фотографию, стоявшую на столе, и такую же, чуть большего размера, висевшую над кроватью. С фотографии смотрело лицо девочки-подростка с длинной распущенной чёлкой и прищуренными глазами.

- Моя дочь, - сказал он, - доча моя. Катёнок...

И я почему-то не задал о ней ни вопроса, хотя вроде и полагалось бы в такой ситуации, ну там каких-нибудь пару дежурных фраз: сколько лет да где учится... Он стал рассказывать сам. А может быть, для этого он и зазвал меня? На работе он слыл "великим молчальником" (никогда никуда не лез) и немного тугодумом, но не без юмора. Два года назад он развёлся с женой и поэтому потерял дочь.

- Моя вина, - сказал он, - во всем... Я абсолютно не умею жить. Нет, правда. До сих пор не научился! Всё ещё во втором классе сижу, по слогам кое-как...

Разводились они тяжело, несмотря на то, что "лаялись по сто раз на дню": он то уходил к другой, то возвращался, то снова сбегал, отчаявшись. В конце концов таких демаршей никто не вынес, он остался один в этой "хибарке", жена не хотела о нём и слышать, а дочка...

Он рассказывал, как прятал в огуречных грядках арбуз на её день рождения, чтобы потом увидеть её горящие от "чуда" глазёнки, как в Доме отдыха они лепили из снега длиннющего динозавра и как малышня просилась у неё посидеть на нём и она жутко важничала... Я, признаться, не ожидал от него такой откровенности, он заметно хмелел, но рассказывал, по крайней мере, без надрыва. Мы щипали воблу и пили... Когда ей было пять лет и он послал её одну в магазин, наблюдая из окна, как она шагает с огромным пакетом и зажатыми в кулачке деньгами, то не смог удержаться и побежал за нею, тайком, скрываясь за прохожими, "как мальчишка"... Дочка от него отреклась.

- Я позвонил ей, поздравить, на шестнадцатилетие. Говорит: "Ты мне больше не отец", - спокойно так. Конечно, я сволочь, но сказала бы уж "ненавижу", а то - "не отец".

Он говорил всё медленнее:

-Так прошёл год, и начал я понемногу сходить с ума. Тихо так сходить... Не могла она меня забыть!

И вот тогда-то посылает он ей телеграмму, якобы от имени друга. Додумался ведь: так, мол, и так, отец ваш похоронен такого-то числа и такого-то месяца, в посёлке таком-то, с указанием адреса, места могилки (!), соболезнованиями... "Ну не может же она не прийти!"

- Я уж к тому времени и бороду отрастил, первый раз в жизни: продумал, чтоб, значит, дочка не узнала вдруг. Со сторожем кладбищенским тоже без проблем: выпили пару раз, всего-то делов - три бутылки водки. Плиту тоже сам выбил, халтурил когда-то, пригодилось уменьице вот. Беру отпуск...
- Погоди, это ж было-то...
- Ну да, в мае.

Воистину чужая душа - потёмки. Он ведь ходил на работу, как-то ведь жил, шутил с нами... а вечером, значит, возвращался и долбил себе по мрамору буквочки-циферки: родился - умер... и веточку внизу не забыл (он показывал мне плиту), ну Анатолий! Ну молчальник!

- Каждый день, как на пост, - туда. Прихожу, ставлю плиту... там в конце аллеи холмик один нашёл, безымянный, рядом склеп - удобно... Сижу за ним, - он вяло усмехнулся, - даже ночевал там.
- Не страшно?
- Страшно... Но дома страшнее. Мне нужно было, чтобы она пришла, хоть на минутку! И всё, и больше ничего! Знаешь, как нам с ней весело было!..

Он увидел её на пятый день, под вечер: худенькую фигурку с чёлкой. Увидел, как она блуждает по кладбищу с белым букетиком, как идёт прямо к нему по аллее в чёрной косынке, как подходит к могилке...

Я представил себе большого нескладного человека, скорчившегося за склепом... в запотевших очках...

Он видел, как она положила цветы и заплакала.

Он бежал за ней до самой станции, прячась за прохожими, как тогда, "как мальчишка", и только в последний момент, когда она уже входила в электричку, он узнал в ней подружку дочери... Они часто брали её с собой на прогулки (отца у неё не было), приглашали на праздники, вместе дурачились, играли...

- Они действительно очень похожи с ней. И чёлка как у Катёнка, такая же...

Я хлопнул его по колену, просто хлопнул, не знал, что говорить...

- Так я себя и похоронил, - сказал он. Дочка так и не пришла, отпуск мой кончился... Пошёл к батюшке в храм - не вешаться же... Долго говорили, он даже к себе меня затащил, на чай. Стал ходить на службы, когда мог, на исповедь, я ведь крещёный. В это воскресенье тоже был. Батюшка благословил вот с дочкой встретиться... Боюсь... - улыбнулся он, - как с того света к ней...

Встретились ли они? Не знаю.

Почему он вспомнился мне? Каким непостижимым звеном связался он у меня с нашим недавним попутчиком? Загадка...

[КАПЕЛЬ]

Да ,Лидочка . Вот она святая материнская любовь . А рассказ такой маленький ...

[Лидия]

так дело не в размере рассказа...а сути его...

[zlatnina]

А у меня нет слов...кошмар...
Не верю....Если был такой сволочь, а потом осознал...да ещё сознался... Лучше бы от третьего лица написали.