Мы в город изумрудный идём дорогой трудной...

[Пасхальный зайчик]

Маруся

Довелось мне, как-то, в монастыре познакомиться с одной женщиной. Точнее уже бабушкой. Назвалась она просто Марусей, и никак не хотела ничего к этому имени прибавлять, как я ни уговаривала.
-Просто Маруся, - настаивала она. - У Господа все молодые.
Бабулечка была невысокого росточка, а ссутулившаяся под грузом прожитых лет спина, гнула ее ещё ближе к земле. Пушистые, снежно-белые волосы, выбившиеся из-под такого же белоснежного, простенького платочка, как нимбом обрамляли испещренное многочисленными морщинами и морщинками лицо. Глаза же светились нежной голубизной, непривычно ясной и чистой для такого возраста. Сколько точно годочков она уже прожила на Божьем свете - я не уточняла. Как-то неловко было спрашивать по возраст – все-таки женщина.
Руки Маруси дрожали постоянной мелкой дрожью, и мы все, кто были в трапезной, старались ей помочь - налить тарелку супа, подать чай, намазать булочку вареньем, убрать посуду. Маруся только ласково и смущенно улыбалась и всем повторяла по многу раз: «Спаси Вас, Господи». От помощи с едой она категорически отказалась, и все краем глаза наблюдали, как она аккуратно, стараясь не пролить ни капли, несла полупустую ложку ко рту.
Сколько бы мы впоследствии раз ни пересекались, она никогда не жаловалась, всем была довольна, всем улыбалась, и ни разу я не услышала от нее ни одного вздоха или сетования на свои болячки. Было чувство, что она каждым дыханием славит Господа, и нет у нее времени тратить его на пустяки.
Когда Маруся ушла отдыхать, я спросила у старшей гостиницы откуда эта бабушка и что у нее за история. Редкий случай, когда я проявила любопытство, но ее по-детски чистые глаза удивили меня.
От матушки я узнала, что она жила неподалеку от монастыря, в маленьком поселке. Проработала всю жизнь на производстве, вырастила единственного сына, похоронила мужа, а потом болезни подкосили ее и уложили в постель. И тут оказалось, что сыну мама нужна была здоровая, а с больной возиться никому не хотелось.
- Лежишь тут, только место занимаешь! - не раз слышала она от любимого сына. - Некому за тобой ухаживать! Да и вообще, не мужское это дело - горшки носить, а на сиделку денег нет! - распаляясь, бил себя в грудь кулаком сынок после очередного возлияния.
С работой в глуши было трудно, денег, и правда, получалось мало. Пенсию свою она уже давно не видела - сын оформил доверенность на себя и получал ее копейки как плату за занимаемую площадь и кормежку.
Маруся молчала, только извиняющеся улыбалась в ответ. Что она могла сделать? Давно молила она Господа прибрать ее, но не слышит Господь, видно не готова ещё... Болезнь не отступала, а терпение сына кончалось. Все чаще он стал «снимать стресс» беленькой, пока, в один день, не кинулся на нее с подушкой.
- Придушу! Опостылела! Сколько ты мне ещё жить мешать будешь?! - в пьяном угаре орал сынок. - Давно квартиру продал бы, да свалил отсюда подальше, если б не ты!
Мать не сопротивлялась. «Наконец-то, слава Богу! Господи, прости его, прими мою душу!» - только и успела подумать она, прежде чем потеряла сознание. Сын же решил, что с матерью покончено и выскочил из дома.
Тем временем в монастыре инокиню N. послали по делам в областной центр, дорога в который проходила мимо этого поселка.
Марусю в монастыре знали давно. Пока ноги носили, она часто приходила в монастырь потрудиться во славу Божью да помолиться Пречистой. Шла пешком за 20 километров, чтобы не тратить деньги на проезд и всю дорогу пела Акафист Успению Божьей Матери, чудотворная икона которого была целью ее паломничества. В монастыре был кров и еда, а трудиться ей было не привыкать. Любое послушание она принимала как просьбу Самой Игуменьи обители и безропотно выполняла любую работу, какой бы грязной и тяжёлой она ни была. Долгими монастырскими службами она молила Господа за сына, а ночью просила Пресвятую Богородицу за себя.
Наконец в монастыре хватились, что давно Маруси не было видно, и той монахине дали задание навестить пропавшую и отвезти ей гостинец.
Инокиня подъехала к покосившемуся домику, попросила водителя обождать и, подхватив пакет с гостинцами, быстро направилась к крыльцу. На удивление дверь в квартиру была приоткрыта. На улице уже сгущались осенние сумерки, и сквозь щель пробивался яркий свет. Инокиня потянула за ручку и остолбенела - на кровати лежала Маруся, а над ней склонилась высокая женщина в голубом платье и белом, по локти, апостольнике. В комнате было светло как днём, и инокиня не сразу поняла, что ни одна лампочка в комнате не горит.
- Забери ее, - услышала инокиня, - теперь она Моя.
У инокини подкосились колени и она упала, распростершись ниц перед Той, чьи слова она только что услышала. Свет рассеялся и, когда она осмелилась поднять голову, никого, кроме Маруси, перед ней уже не было. Маруся лежала, отрешённо глядя в потолок и не подавала признаков жизни. Инокиня выскочила во двор, позвала водителя на помощь, и вдвоем они положили Марусю на заднее сиденье машины.
- Едем обратно! - взволнованным голосом произнесла инокиня. - Быстрее!
Водитель крепко обхватил руль, и они в мгновение ока домчались до монастыря.
Пока матушки принимали и обустраивали Марусю, инокиня помчалась к игуменьи, чтобы рассказать, почему не исполнила послушание. Объяснять ничего не пришлось - матушка игуменья уже все знала. По-видимому Хозяйка монастыря ей уже все сказала Сама.
- Вот твое послушание - ухаживать за ней, сколько Бог даст, - сказала игуменья.
У Маруси к тому времени отказали и руки и ноги, речь пропала, только глаза стали ясно-голубыми, как в детстве, а волосы стали белыми, как будто на них остался отблеск того света, что озарил ее в старом жилище.
Несколько лет инокиня ухаживала за ней, как за ребенком Пречистой. Кормила бульоном с ложечки, мыла, протирала, чтоб не образовывались пролежни, читала вслух Святое Писание и молилась за нее и себя Богородице. В один день, она, как обычно, зашла перед сном проведать Марусю, поправить подушку и перекрестить ее на ночь. Маруся сидела на кровати и дрожащей рукой крестилась, на глазах блестели слезы.
- Маруся! Ты как!? - подлетела к ней, к тому времени уже ставшая монахиней, инокиня.
- Царица Небесная, Матерь Божия, Пречистая и Преблагословенная... - шептали губы Маруси.
Лёгкий аромат миро разливался по келлии...
Что было дальше с сыном, я не знаю, а Марусю я видела ещё несколько раз и каждый раз удивлялась детской чистоте и голубизне ее глаз... Как будто в них так и застыл отсвет голубого одеяния Пречистой...

[Пасхальный зайчик]

Эти "записки на полях" были переложены в текстовую форму незадолго то Пашкиного ухода. С подругой пошутили - она писала мне о своих чудесах, а я в ответ ей о своих. Оказалось что набирается не так мало, а бОльшая часть все ещё остаётся "за кадром". Дала почитать эти рассказики духовнику, а он вдруг благословил писать книгу. Не было печали... А как писать то? Я кроме школьных сочинений да писем мужу в рейс ничего больше из себя не выжимала. Вчера начался новый год, жизнь продолжается и я решилась выложить эти тексты перед вами. Надо оно? Интересно оно вообще кому-нибудь? Говорят, в жизни надо реализоваться, надо пробовать и искать. Амбиций у меня по поводу такого творчества нет, поэтому любую оценку приму спокойно. Не тот случай, когда "писатель не может не писать".

[Ночная радуга]

Ирина, мне понравились ваши рассказы! Особенно тронул последний, про бабушку Марусю...Слог хороший, лёгкий. Вполне может набраться материал на полноценный сборник. Надо сказать, что не у каждого человека есть возможность, во-первых, пережить такой необыкновенный опыт, а во-вторых, интересно переложить всё это в текстовое содержание. Пишите с Божией помощью, вдруг ваши рассказы помогут кому-то в обретении веры! Если Господь даёт чему-то благому случиться через вас - не отворачивайтесь...и дело совсем не в амбициях. Да, и пожалуйста, по возможности публикуйте рассказы здесь. Очень интересно!

[Игорь 20120]

Здравствуйте! Спасибо за замечательные рассказы! Думаю, что стоит написать сборник, тем более, что духовник благословил на это. Даже если один из тысячи задумается над своей жизнью, обретёт веру, это уже будет большим благим делом.

[Пасхальный зайчик]

Бог поругаем не бывает.

Эта история произошла с моей греческой подругой - заядлой кошатницей и собачницей. Сколько у нее в доме было на прикорме кошек она и сама не знает, а собак на тот момент было три. Одна из них, старая, еле живая мопсиха - Лилька давно оглохла и жила в доме, потому что на улице ее оставлять было слишком опасно - ночами около дома пробегали лисы и прочая полухищная дикая живность.
Пришло лето и вся семья отправилась на острова отдыхать. Поездка недолгая - всего неделя, но если кошки могли перетоптаться это время с автоматической кормушкой, а за собаками согласились присмотреть соседи, то Лильку пришлось взять с собой. Лильке же было абсолютно все равно куда ее тащут, лишь бы свои были рядом, а остальное - как Бог даст.
Приехав в гостиницу они распаковали вещи, а сумку с документами поставили на прикроватный столик. Лилька была уже настолько старая, что проказы сохранились только в ее склерозной памяти - когда то, что было в детстве помнишь хорошо, а куда очки положил - забыл напрочь. Забравшись на предусмотрительно взятый из дома знакомый коврик Лилька свернулась калачиком и сладко захрапела в свои две черные, сплюснутые дырки. Подруга же с мужем и детьми решили воспользоваться моментом и с чистой совестью махнули на пляж.
Солнце, море, песок и отсутствие заботы накормить всех и вся - много ли нужно для счастья? День пролетел незаметно. Нагретые горячим южным солнцем, вдоволь просолившиеся морской водой и с урчащими животами они вернулись в номер и обомлели. По полу россыпью валялись какие-то крошки. Недоумевая откуда в пустом номере могли взяться эти крошки подруга присмотрелась повнимательнее и обомлела второй раз - это были крошки заплесневелой просфоры, которую она когда-то забыла выложить из сумки для сжигания и так и привезла с собой на отдых.
- Лилька! Ах ты... Божье создание! Ну что же ты наделала! Где твоя совесть? А? - шумела подруга на собаку, которая, виляя извиняющеся хвостом, подбежала к ней на зов и уткнулась мокрым носом в ноги. Поскуливая и заглядывая в глаза Лилька просила прощения. Видно собака проголодалась и нашла то, что могла сжевать своим беззубым ртом.
- Ну ладно, ладно... Сама виновата - недосмотрела. Сменила гнев на милость подруга и погладила счастливого пса по складкам головы и шеи.
- Пошли кушать! - позвала она собаку и тут до нее дошло, что пришло время обомлеть в третий раз - собака СЛЫШАЛА! Не веря своим глазам она решила проверить свою догадку и пошла в другую комнату, откуда и позвала Лильку снова, шурша пакетом с едой. Лилька влетела в комнату ломая свои кривые ноги и забрызгивая все вокруг сопливой слюной. Язык свисал набок из приоткрытой пасти и весь ее вид говорил о том, что собакен абсолютно в адеквате и ждёт дальнейших указаний.
Вот так, святыня остаётся святыней в любом своем состоянии. Бог поругаем не бывает.

[Varvara1165]

Ирина, спасибо за рассказы. Буду ждать продолжение.

[Пасхальный зайчик]

-Её звали Мария!

Телефон прозвенел неожиданно резко и противно в гнетущей тишине. Елена посмотрела на входящий номер и поморщилась - звонил онколог. Ничего хорошего такой звонок не предвещал - раз звонит сам, значит повторный анализ подтвердил самое страшное - у нее рак.
-Госпожа Елена, пришли результаты анализов. Нам надо обсудить план лечения. Жду Вас сегодня в клинике в 11 часов дня. Всего хорошего. - не дожидаясь ответа прозвучало в трубке и послышались короткие гудки.
Елена медленно встала, подошла к окну и подняла противосолнечные жалюзи. Солнце ворвалось в ее комнату и заиграло озорными зайчиками на мраморном полу. Она всегда любила ловить босыми ногами этих зайчиков, ощущать как прохлада камня смешивается с теплом солнца и впитывать эту заряжающую смесь всем телом от кончиков пальцев на ногах до макушки, увенчанной копной черных, непослушных кудрей. Сейчас же ей было не до зайчиков. Рак… Солнце не могло разогнать тьму охватившую сердце. Елена с тоской подняла глаза на икону Богородицы. "Матерь Божья, ну как же так то… " Слезы прочертил неровные дорожки по ввалившимся щекам. С работы ей пришлось уволиться две недели назад - по состоянию здоровья она больше не могла выполнять свои обязанности. Жила она, в простоте душевной, от зарплаты до зарплаты в твердой вере, что Бог подаст хлеб насущный в своё время и в потребном объёме. До сих пор так и было, но эта болезнь разорвала жизнь на "до" и "после". Теперь же она понимала, что никаким образом ей не собрать денег на срочную операцию, а ждать очереди по страховке нет времени. Да и страховка…кошкины слёзы.
Сунув ноги в ботики и накинув видавшее виды пальтишко на плечи, она, с поникшими под тяжестью невзгод плечами, пошла к врачу.
Путь ее пролегал мимо, или, правильнее сказать, сквозь церковь Рождества Богородицы. Эта церковка стояла тут с незапамятных времён и город, расширяясь, обтек ее со всех сторон, не тронув святыню. При этом дорога прошла прямо под стенами церкви, а тротуар проложили сквозь саму церковь. То есть любой человек, который шел по тротуару, должен был войти в церковь с одной стороны и выйти через боковые двери с другой стороны. Соответственно, не помолиться Богородице было просто невозможно. Елена каждый день ходила этой дорогой и каждый день, два раза в день, утром и вечером молилась Пречистой и просила Её заступничества. Как всегда около церкви бывали два-три нуждающихся, которым она никогда не отказывала, несмотря на свое небогатое жалование. В этот же день она замедлила шаги, завидев церковь. Денег в кошельке почти не осталось, работы нет, впереди дорогостоящее лечение и вообще перспективы очень туманные. Елена опустила голову и прошла сквозь церковь не поднимая глаз на стоящих в ряд мужчин и женщин, ожидающих от неё милостыни. Краем глаза она заметила в этом ряду молодую женщину в голубом платье. Все бы ничего, но температура воздуха и ее летнее платье никак не подходили одно к другому. Елена ускорила шаги, но внутри было неспокойно - ей стало жаль эту бедную женщину, вынужденную стоять на пронизывающием ветру в таком тонком платье. Елена вернулась и вытряхнула из кошелька всё, что осталось, на ладонь. Денег было совсем немного, но это было всё её пропитание на сегодняшний день. Возьмите, протянула она монеты женщине. Та с лёгкой улыбкой приняла подаяние и сказала : "Хорошо, что ты вернулась.." Елена удивлённо подняла на неё глаза. От женщины исходило тепло и спокойствие.
-Как Вас зовут? - спросила Елена. - Я помолюсь за Вас.
-Меня зовут Мария, - спокойно ответила женщина. - и Я помолюсь за тебя!
Женщины расстались, и Елена продолжила свой путь в клинику.
Следующие анализы показали, что рак исчез, полностью. А с прошлой работы позвонили и предложили, в связи с расширением производства, занять новую, более высоко оплачиваемую должность.
Эту историю я услышала в греческом монастыре свт.Пантелиймона от отца архимандрита N, который каждый раз, когда видел Елену кричал ей с улыбкой через головы паломников: "Елена! Как Её звали?"
- "Её звали Мария, геронда!" - с поклоном и встречной улыбкой отвечала Елена…

[Пасхальный зайчик]

Ангел-Хранитель

Вам никогда не приходилось в жизни побывать в роли Ангела-Хранителя? Впечатляющий опыт, я вам скажу.
Случилось это в какое-то лето в каком-то году. Сын был ещё маленький и в песочницу с ним играть ходил, как правило, папа. Я же работала в то время удаленно и пользовалась каждым удобным случаем наверстать упущенное. Да и домашние дела требовали внимания и спокойного рассудка. Сидеть же на одном месте и плавиться под солнцем, зная, что дела стоят и сами не переделаются, мне не позволяло чувство врождённого перфекционизма и приобретенной гиперответственности. Вот и в этот день, отправив своих на детскую площадку, я засучила рукава и взялась за работу. Список дел в голове напоминал свиток "преподобному игумну Косьме" из кинофильма "Иван Васильевич меняет профессию". Однако, как поется в первом псалме Давидовом "Блажен муж иже не иде на совет нечестивых .... и вся, елика аще творит, успеет." Закрыв последнюю папку с документами я подошла к окну. Солнце было ещё высоко. В наших широтах оно вообще летом иногда забывает ложиться спать, и "подвисает" после бессонной ночи. Детские голоса доносились с площадки, небо призывно голубело и манило погрузиться в его бесконечность. Кто не любил в детстве лежать, раскинув руки, в душистой траве, и смотреть на небо, пока перед глазами не начинали летать "мушки"? Эхх..золотое было время... А, впрочем, о чем это я... Пока в голове летали подобные мысли, сталкиваясь и рассыпаясь разноцветными бабочками, руки нашли в гардеробе платье, а ноги нащупали прогулочные шлепки. Очнулась я уже в лифте, глядя на свое отражение в зеркале.
-И куда это ты собралась? - спросила я у отражения.
-Понятия не имею, но мне туда надо. - ответило оно мне.
-Ну ладно, -пожала плечами я и отвернулась.
Тропинка между домами быстро вывела меня к площадке.
-Ты чего это? - удивлённо спросил муж. - у нас все в порядке.
-Да так... Сама не знаю... Уж и посидеть с вами нельзя что-ли? - наигранно обиделась я, потому что ответить на поставленный вопрос мне было нечего.
Дети копошились в песке, катались с горки, делили игрушки...Мамы тупили в телефоны или обсуждали последние новости: кто где зубы лечит и где продаются самые вкусные ягоды. У всех были важные и очень важные дела. Одной мне было нечего делать, от слова совсем.
С некоторыми детьми были и папаши. Один такой двухметровый папочка-шкаф решил, что дочке пора домой и начался концерт. Деточка-трехлеточка никак не хотела покидать с трудом отвоеванное пространство и отдавать чужое, но добытое в честном бою у такого же карапуза ведёрко. Рёв стоял на всю ивановскую. Папа багровел, но силу не применял, дочка перешла на визг, но уступать не собиралась. Тогда папа просто развернулся и пошел прочь. Девочка поняла, что её шансы остаться в песочнице уменьшаются обратно пропорционально увеличивающемуся расстоянию с отцом и поковыляла вслед за ним, продолжая орать во всю мочь. Я боковым зрением наблюдала за развернувшейся трагедией и прислушивалась к нарастающей в груди тревоге. Что-то сейчас случится.... Заканчивая очередной пассаж девочка споткнулась и рухнула плашмя на песок. Так как воздух в лёгких кончился ещё в полете, а рот закрыться не успел, она всей грудью вдохнула то, что было перед лицом - тонкий, морской песок. Само собой песок забил и рот и нос. Вы пробовали дышать песком? Нет? И не пробуйте! Малышка моментально замолкла, так как выдохнуть она смогла, а вдохнуть для новой трели уже нет. Лицо начало наливаться краснотой, через несколько секунд побагровело.. и ни звука.. Папа обернулся, но ничего не понял. Ближайшие к ней мамаши сидели на попах ровно и не замечали разворачивающейся трагедии. Дальше все происходило как при замедленной съемке. В два прыжка я подлетела к ней, встала на одно колено, а ее положила на второе. Два пальца в рот - вызвать рвотный рефлекс. Не работает - видно ребенок давно не ел и не пил. Крикнула мамашам дать воды, лимонада, любой жидкости. Пока они соображали, пока искали бутылку я прижалась ртом к ее губам и своим языком начала выбирать песок из ее рта и сплевывать. Счёт шел на секунды - девочка уже начинала синеть и закатывать глаза. Господи помоги! Наконец кто-то протянул бутылку. Дело пошло быстрее. Я прополоскала ей рот и девочка начала кашлять. Слава Богу! Потихоньку дыхание восстановилось, синева отступила и в глазах появилась осознанность. Папа же, похоже, так и не понял, что произошло. Он не проронил ни слова, просто взял ее за руку и они пошли к машине. Я же, в полной тишине, встала и пошла домой.
Войдя в лифт я спросила у своего отражения, вытирая остатки песка с лица:"Нимб не жмёт?" "Нет, - ответило отражение со смехом - спина побаливает - крылья режутся!"

[Пасхальный зайчик]

Подарок батюшки Гавриила

-Мать Наталья, позови ка мне сестер Иулию и Артемию. - кликнула келейницу игумения одного из греческих женских монастырей.

Через короткое время сестры, низко опустив головы и непрерывно перебирая пальцами свисающие из рукава хитона четки, переступили порог игуменской.

-Благословите, матушка. - поклонились они игумении.
-Бог да благословит, - матушка осенила сестер наперсным крестом и пригласила широким жестом присесть.
-Дорога вас ждёт дальняя, поедете в Грузию, в монастырь Самтавро, к преподобному Гавриилу Ургебадзе. Сестры пишут, икона в одной семье там обильно мироточит. Привезёте и нам немного миро. Деньги и билеты возьмёте у казначеи. Сроку вам на дорогу три дня. Ступайте.

-Простите и благословите, матушка! - сестры по-очереди поцеловали наперсный крест и вышли из келии.

Голому собраться - только подпоясаться. Через три часа сестры уже сидели в самолёте, направлявшемся в Грузию. Святую Иверию, первый удел Божьей Матери на земле.

Долго ли коротко ли, но добрались они до той семьи, где мироточила икона. Но… к превеликому сожалению, к их приезду мироточение уже прекратилось и у хозяев не сохранилось ни капли миро - все было роздано многочисленным паломникам. Что делать? Хоть плачь… Радушные хозяева накрыли стол и пригласили матушек отобедать, чем Бог послал. Мать Артемия за столом никак не могла успокоиться: "Ну как же так? Матушка же благословила, неужели у преподобного не найдется для нас хоть капли миро?" После трапезы и теплой беседы матушки уже собирались уходить, когда мать Артемия решилась попросить хозяйку проводить ее ещё раз к иконе, стоящей в тазике (мироточение было когда-то настолько обильным, что ее поместили в таз). Сейчас же таз был абсолютно пустой и практически сухой. Мать Артемия упала перед иконой на колени и взмолилась: "Преподобный Гавриил, мамо Габриэли, благослови хоть каплю миро для наших сестер! Не можем мы с пустыми руками возвращаться, послушание надо исполнить. Матушка ждёт." Потом взяла ватку и попыталась вытереть стенки тазика, в надежде собрать хоть капельку миро. Когда она подняла ватку - не поверила своим глазам - она была пропитана миро насквозь. Мать выхватила из кармана бутылочку и выжала в нее ватку. И так, раз за разом, она вытирала сухие стенки и наполняла стекающим миро бутылочку, пока не заполнила ее до краев. Радости ее не было предела - услышал добрый батюшка, благословил исполнить послушание.

И мне достались несколько капель этого драгоценного миро. Мне как-то сделали не очень удачно операцию и началось воспаление, антибиотики не помогали, врачи хотели делать повторную операцию, но духовник благословил смазать больное место этим миро и уже к утру воспаление ушло и шов зажил.

Спасибо, мамо Габриэли!

[Пасхальный зайчик]

Небесный хирург

В приёмном покое было тихо. Пожилая медсестра накладывала гипс и приговоривала: "Ну вот, теперь все будет хорошо, теперь ты у нас ходить будешь, ещё на свадьбе своей станцуешь. Меня позовешь?"
Ксения сидела с вытянутой ногой и морщилась от боли. Оскольчатый перелом никак не хотел заживать. На пешеходном переходе она не успела увернуться от летящей на нее машины и две тонны переехали ей ногу. Врачи старались, собрали кости по кусочкам, но один раз они уже срослись неправильно и сейчас ей опять сделали операцию, в надежде, что второй раз пойдет лучше.
-Конечно позову, - ответила Ксения, - особенно если кто-то захочет жениться на инвалиде с разными ногами.
После второй операции одна нога стала короче другой и ей светила полноценная инвалидность. И это в лучшем случае, если она вообще сможет ходить.
Мать Ксении молилась всем святым, просила Богородицу за дочь, умоляла Господа помочь ей, но, по-видимому у Господа были свои планы на этот счёт.
Вскоре после операции нога начала болеть. У Ксении поднялась температура, она чувствовала себя все хуже и хуже. Идти ломать опять ногу было страшно, но и ждать, что пойдет само было, по меньше мере, наивно.
Промыслом Божьим в их город привезли частицу мощей святителя Луки Войно-Ясенецкого - известного во всей Греции святого хирурга. Мать, отбросив все дела, помчалась в храм, чтобы приложиться к мощам и попросить помощи у святого.
Утром Ксения с удивлением почувствовала, что нога совершенно не болит и чувствует она себя великолепно, насколько это возможно в ее ситуации. Она рассказала матери, что ночью видела странный сон, в котором какой-то хирург с бородой сделал ей операцию на ноге. В больнице таких, на ее памяти, не было.
Когда пришло время снимать гипс они приехали к своему лечащему врачу.
-Где вы делали операцию? - спросил врач.
-Как где? Вы же её и делали. - удивилась Ксения.
-Вам делал операцию определенно другой врач. Я накладываю швы не так.
Посмотрите на ваш снимок - я делал швы тут и тут, - показал на рентгене врач. - А эти швы сделаны в других местах и ниток таких у нас нет.
В ответ Ксения рассказала ему про молитвы матери и про свой сон.
Новый снимок показал, что кости срослись абсолютно ровно и ноги остались одинаковой длинны.

Как могла быть сделана операция под гипсом остаётся загадкой до сих пор, но врач после этого случая принял святое крещение с именем Лука.