Алкоголь и поминки

[Кризисный психолог]

Предлагаю обсудить эту щекотливую тему. Сколько не говорится православием о вреде алкогольных возлияний на поминках... все остается по прежнему. Предлагаю форумчанам обсудить эту проблему. Кто что думает о алкоголе на поминках?

Предлагаю как основу для обсуждения статью иг. Феодора (Явлокова)

Веселые поминки или Как мы вредим душам умерших
https://www.memoriam.ru/main/ritual?id=21

Что значит «поминки»? – поминовение. Какое поминовение? – молитвенное. Мы вкушаем, Бога благодарим и молимся: «Господи, помяни…». Ведь раньше-то как поминки устраивали, для кого? Не для себя и даже не для самых близких. Их устраивали для нищих, чтобы помолились люди, которые нуждаются в пище и которые находятся близко к Богу. Их молитвы многого стоят. Если же человек за своего близкого выпил-поел, то он его не помянул. И тем, что гостей неверующих на трапезу пригласил, не помянул. Это все равно, что для младенца крестным брать неверующего человека, который крестнику не даст христианского воспитания.

А помянуть человек может лишь искренне молитвой помолился. Вот и надо стремиться собирать на поминовение верующих людей, церковных и тех, кто может молиться. Необходимо собирать молитвенников, а не знакомых и случайных людей. Поминовение – это ведь повод вспомнить о смерти и о своем духовном состоянии. Если духовных плодов поминки не приносят, то абсолютно никакого смысла они не имеют.



Во-первых, скажу об алкоголе. Алкоголь совсем неуместен на поминках. Вот если бы рюмочки помогали бы усопшему, то пьяницы были бы самые святые люди. Но мы знаем, что пьяницы Царства Божьего не наследуют. Поэтому выпивать на похоронах не только не нужно, а даже вредно для душ усопших. И надо приложить все усилия, чтобы свести к минимуму наличие спиртного на столе, хоть это уже и стало негативной «традицией». Откровенно нелепыми могут показаться поминающим слова «Похороны должны проходить без водки!» Многие ссылаются на то, что на Руси такая традиция всегда была. Это неправда! Даже на свадьбах молодоженам не давали алкоголя перед брачной ночью. А уж поминки и подавно всегда были на особом попечении Церкви. И Церковь всегда учила, что усопших алкоголем не поминают, и никогда это не поощряла. Только в советское безбожное время, когда люди молиться перестали, стали прибегать к помощи алкоголя. Ну, как еще было душу успокоить?.. По-другому ведь не умели, и, к сожалению, до сих пор не научились. И мы, следуя этой «моде», продолжаем и поддерживаем традицию безбожников.


Если душа усопшего была светлая и пошла в места святые, то душа «горюющего» таким образом из-за пьянства пойдет в свое время в ад, и поэтому будет со светлой душой разлучена. А если душа усопшего уже в темном месте определена, то надо помнить, что в этом месте нет единства: там каждый поодиночке мучается, там все разлучены. Мы это знаем из церковного учения.


Иногда после смерти близкого возникает такая ситуация, при которой человек не может иначе справиться со своей тоской, кроме как залить ее алкоголем или спрятаться от одиночества с помощью наркотиков. К сожалению, это встречается нередко. Но в борьбе с этим горем выход только один. Человеку необходимо понять, что с ним самим произошла беда, что его душа погибает, и в его действиях нет никакой любви и пользы для усопшего; более того, он сам идет в ад. Такой человек должен однажды осознать, что только через благодатную жизнь церковную, он может спастись и получить помощь. На пути, где алкоголь и наркотики после смерти близкого используются, как возможность залить горе-тоску, человек очень быстро может потерять не только здоровье, но и жизнь.


Таким образом люди просто пытаются уйти от реальности. Они ведут грешную жизнь и лишнее напоминание о собственной смертности их сильно пугает, и заставляет искать пути отрицания.


Многие не видят другого выхода. Они представляют мрак после погребения тела человека, а о существовании души не ведают. А почему не ведают – потому что не молятся о душе. Когда человек начинает молиться о другом человеке, он начинает его чувствовать, обязательно возникает взаимное духовное общение. А если не молиться, то появляется страшная опасность тоски, горя, страха, которые могут вылиться либо в алкогольно-наркотическую зависимость, либо в психические заболевания. Нужно молиться хотя бы для того, чтобы избавить себя от этих страшных духовных последствий. И своими молитвами вы не только спасете себя, но и заодно окажете драгоценную помощь усопшему.


Когда человек пьет, он жалеет себя, пытается уберечься от психотравмы. Алкоголь – это наркоз. Но наркоз не решает саму проблему. Саму проблему с помощью алкоголя не решишь, смерти не познаешь и от психологической травмы не уйдешь. Душе покойного этим нем более не поможешь.


И не секрет, что зачастую питие на поминках ведет еще и к антиобщественным проявлениям. Вроде все тихо-мирно садятся за поминальный стол, а потом выпьют, что-то припомнят друг другу, поругаются. Наши страсти не позволяют терпеть мнение другого человека, обязательно нужно свой взгляд на вещи высказать, обязательно нужно кого-то осудить. А если человек еще и алкоголем свой язык развязал, то последствия поминок могут быть совсем неожиданными.


И вот когда все должны вроде объединиться в общем молитвенном воздыхании и помощи усопшему, ради которого-то и собрались, всё получается наоборот: разругались, осудили друг друга, а то и подрались. И это вполне естественное следствие, ведь пьянство – это добровольное безумие… Надо ли говорить, что душе усопшего через такие «поминки» доставляется не радость и утешение, а величайшая скорбь.


Хотелось бы сказать и по поводу поминального меню. Яства на столе – повод для удовлетворения собственного тщеславия. И ничего более. Часто мы пытаемся из кожи вон вылезти, выложиться так, как будто принесем этими явствами пользу усопшему, но это ему не нужно совсем.


По настоящей православной традиции на поминальном столе должна присутствовать кутья – сладкое, зерновое (чаще рисовое) блюдо. Крупа – это символ будущего возрождения, а ее сладость в кутье символизирует сладость будущей вечной жизни. Над кутьей читается особая молитва. С нее обычно начитается поминовение усопшего: дается по ложечке всем, кто присутствует на поминках. Дальнейшая часть трапезы не имеет обязательного характера, кроме, конечно, времени поста, который и на поминках желательно не нарушать.


Очень важно, чтобы в постное время на столе была постная трапеза. Это очень важно. Соблюдение поста – одна из заповедей Божьих. И когда мы исполняем заповеди Божии, усопшему Господь дает утешение, видя, что ради любви к нему люди приносят жертву ( а пост – это тоже жертва). И Господь принимает эту любовь. Но даже если поминки не выпали на время поста, какие-то кулинарные изыски все равно не только не нужны, но и вредны. Помните, что поминки – это повод для молитвы, как мы говорили, а не повод для чревоугодия, лакомства. Разнообразие блюд, деликатесы отводят от молитвы, простая же пища настраивает на нее. Именно поэтому пост благоприятствует молитве, потому что в это время мы едим более простую пищу.


Другими словами, если мы хотим помочь усопшему, а не удовлетворить свои страсти, то трапеза должна выстраиваться по таким правилам: минимум алкоголя; в постные дни желательно постная пища; в другие дни наиболее простая пища. Ту сумму, которую мы сэкономили, отказавшись от богатой трапезы, гораздо разумнее потратить на дела милостыни и милосердия ради усопшего.


Очень важно помнить, что главный смысл поминальной трапезы – это именно молитвенное воспоминание об усопшем… А не собирание родственников и знакомых, не обжорство, не гулянка.


Еще важный момент. Если мы хотим доставить усопшему наибольшее утешение, то помимо молитвы важнейшей частью является приуготовление к этой молитве Тайнами Церковными. Это значит, что перед молитвой нам необходимо исповедаться и причаститься. Для усопшего это величайшее утешение. Более сильной молитвы за усопшего невозможно представить, чем когда мы приходим в храм, исповедываемся в грехах, причащаемся и молимся. После того, как мы примирились с Богом и ближними, наша молитва становится намного сильнее. После исповеди и причастия мы наиболее близки к Богу, и потому наша молитва может принести усопшему наибольшую пользу и радость.


И поскольку исповедаться значит, по сути, покаяться и отречься от грехов, то лучше всего ради усопшего отказаться от какого-то греха. Например, ради него перестать вовсе пить хотя бы 40 дней. И в случае если человек не может молиться, такие действия с его стороны будут приняты Богом как жертва, как молитва.


И еще – часто говорят: «Батюшка, а надо ли зеркала завешивать?» Да смысла в этом-то особенного и нет, а вот телевизор завесить хотя бы дней на сорок – вот это дело! После просмотра телевизора невозможно молиться. У телевидения есть свой дух, своя атмосфера. Даже в том, как ведущие ведут информационную программу, прослеживается напыщенность и тщеславие. Вот включил даже те же новости, посмотрел на телеведущих, и ты уже не молитвенник за усопшего. А уж когда начинаются развлекательные программы, реклама и нелепые фильмы, то все духовное в человеке начисто истребляется на долгое время. И для души усопшего мерзко видеть нас перед телевизором, когда мы должны за него усердно молиться. Теряется та самая связь, которую все мы так хотим обрести, но сами же и разрушаем. То же можно сказать о всякого рода увеселениях. Ведь раньше в течение 40 дней траура не было никаких развлекательных мероприятий: в театр не ходили, старались пребывать в особом молитвенном состоянии, чтобы не терять духовную связь с усопшим и возможность ему помочь.

Насколько нужна траурная одежда на похоронах?


Форма одежды просто ставит человека в определенные рамки, делает более строгим его поведение. Подобно тому как схимник через одеяние ограждается от внешнего мира, так и для мирянина траурная одежда несет воспитательную и ограждающую функцию. Одежда – это один из важных факторов, влияющих на наше духовное устроение. Однако траур не должен быть только внешним. Наше тело все же связано с душой. Здесь как и в случае с молитвой – есть разница между тем, молиться ли человек, лежа на кровати, сидя в кресле, или стоя на коленях перед иконой. Вроде одно и то же происходит, а душа в разном устроении. Человек есть единство души и тела, поэтому положение тела влияет на душу, и одежда соответственно тоже влияет на душу. В связи с этим одежда для поминовения должна быть строгой, не соблазняющей. Да и когда человек одевает нечто неподобающее, он и сам уже не может молиться. Черный платок с мини-юбкой как-то нелепо выглядит. Такие одежды можно считать неуважением к усопшему. Ведь он ждет от нас одного – молитвенной строгости, а мы приносим противоположное, дух нечистый, и тем не помогаем ему, а вредим.

[Кризисный психолог]

Вот еще материал из книги "Чья молитва доставляет пользу умершим, и кому из умерших можно помочь?"


Как велик грех поминать усопших водкой

«Втянулся русский народ в окаянную водку и так сжился он с нею, что шагу ступить без нее не может. Вином встречают появление человека в мир Божий, и с первой каплей материнского молока новорожденный младенец — эта «ангельская душенька» — уже всасывает в себя и капли страшного яда — алкоголя; вином провожают усопшего в сырую могилу. Водкой поминают душу усопшего, и этот напиток, обыкновенно, является необходимою принадлежностью поминальных обедов. А между тем, сколько зла влечет за собою этот греховный обычай — угощать вином на поминках!

Вино, обыкновенно развязывая языки собравшихся, вызывает речи праздные, а иногда даже неприличные и зазорные.

Чего только не наслушаешься на этих поминках! Под влиянием выпитого вина за столом обыкновенно начинаются пересуды друг друга, слышится сначала смех, а потом начинают сводить счеты друг с другом. Нередко эти счеты переходят в ссору, брань, а иногда и в драку.

В одном селе на поминках был такой случай. Собрались соседи в доме умершего, чтобы помянуть покойного своего односельчанина. По обыкновению за поминальным обедом была водка, чтобы «дорожка на тот свет была гладкая умершему». Гости пили, как водится, во всю. И вот в самый разгар этого неуместного празднества крестьянин, распоряжавшийся похоронами и поминками, обнося гостей водкой, умышленно или нечаянно обошел одного из гостей.

Последний, затаив злобу, сейчас же вышел из–за стола, пригрозив «распорядителю» кулаком. Но на это никто не обратил внимания. Когда кончился обед и допившиеся до безобразия гости пустились в пляску (и это на похоронах–то!), угрожавший выхватил нож из кармана и вонзил его в грудь хозяина, обнесшего убийцу рюмкой водки. Удар был настолько силен, что несчастный тут же упал замертво, а гости разбежались.

Есть еще дурной обычай приносить водку и закуску на кладбище, особенно в поминальные дни после Пасхи. Приносятся в изобилии закуска и водка, которая тут же на родных могилах и распивается, а затем начинаются веселье, буйство и драки. Нередко поминают до того, что сами поминающие принимают вид покойников. Вот как глубоко во всю нашу жизнь въелось проклятое пьянство, что мы без этого зелья водки не можем обойтись даже в дни нашей скорби и печали, в дни плача и молитвы по нашим усопшим.

Непристойно, кощунственно употребление водки на поминках усопших. Великий грех берут на свою душу устроители таких поминальных обедов, оскорбляется такими поминками память умершего. Вместо того, чтобы помочь душе умершего, мы такими поминками с водкой причиняем ей беспокойство и лишние мучения.

Вот что поведал однажды одному священнику странник Божий, по имени Андрей, уроженец Саратовской губернии; Была у этого Андрея единственная дочка. Крепко он любил ее, души в ней не чаял. Только постигло старика великое горе: захворала его любимица и умерла. Сильно горевал Андрей по своей ненаглядной: на похоронах её устроил богатые поминки, на которых, по обычаю народному, не жалели водки, усердно угощая ею своих гостей, участников поминок. Но вот, в следующую же за поминками ночь вдруг является к отцу умершая дочь, да такая скорбная и печальная.

— О чем скорбишь и тужишь, дочушка? — спрашивает отец.

— Как же мне не скорбеть, как же не печалиться, когда вы меня не любите, не жалеете, и увеличиваете мои страдания в геенском огне.

— Что ты дочушка, говоришь–то? Я ли не люблю тебя, я ли не жалею, да для тебя и твоего спасения я готов отдать все, даже последнюю рубаху с себя, — говорит отец.

— И отдавайте, — говорит дочь, — отдавайте бедным, неимущим, так как только молитвы церковные, да милостыня, бедным подаваемая, облегчают и спасают от вечного мучения усопших. Только зачем вот водкой-то поминают нас, усопших? Разве не знаете, что такое поминовение водкой лишь увеличивает наши мучения? Я, отец, испытала это на себе. Страдая нестерпимыми муками, я увидела Божию Матерь, Которая сказала: «Родители этой девицы не жалеют её. Поминая её, усердно поят водкой поминальщиков; они не знают, что я ужасно гневаюсь на тех, которые употребляют водку. Делая поминки с водкою, они лишаются Моего ходатайства об облегчении мук поминаемой души».

— Услышав это, — говорит явившаяся, — я сказала: «Мати Божия, разреши мне явиться к отцу моему и оповестить его о том, что он заблуждается, совершая поминки с водкой». И вот, получив разрешение явиться, я оповещаю тебя, отец, — продолжала девица, — что кто для поминок усопших употребляет водку, тот еще более причиняет нестерпимых мук для них, принося поминовением водкой жертву бесам, чему те сильно радуются, а Матерь Божия скорбит и гневается на таких поминальщиков, и гнев Ее переходит и на нас, находящихся в загробном мире.

Сказав это, дочь моя, — повествовал Андрей, — стала невидима. Я тогда же дал клятву оставить совсем употребление водки. Усердно и слезно молился я пред иконой Царицы Небесной, чтобы вымолить себе прощения за учиненное мною оскорбление Богоматери и милость моей дочери, и удостоился во сне вот какого видения.

Явилась мне Матерь Божия и сказала: «Твои усердные молитвы исходатайствовали помилование твоей дочери; но знай, что каждая капля водки, выпитая на поминках усопшего, причиняет такую же боль, какую причиняли Сыну Моему острия тернового венца во время земных Его страданий. Знай, что в пьяном вине — вся вина грехов, и все те, которые употребляют вино на поминках, — мои враги. Поведай о сем миру».

— Вот, с тех пор я хожу по православной матушке–Руси и при всяком удобном случае говорю православному русскому люду о том, как велик грех поминать души умерших водкой и как вразумила меня в сем Царица Небесная.

Пора православным христианам оставить этот языческий обычай — поминать усопших водкой.» [7]

[Кризисный психолог]

Вот еще отрывок из книги «Во блаженном успении вечный покой» (М., 2005 г.).

«Благочестивый обычай поминать умерших за трапезой известен исстари. Однако зачастую поминки делаются похожими на шумное собрание родственников, пришедших обсудить новости и вкусно поесть. Еще хуже, если «пьяные поминки» превращаются в безобразное сборище, на котором о покойном попросту забывают. Православные христиане за поминальным столом должны молиться об упокоении души усопшего. Перед трапезой следует совершить литию — краткий чин панихиды, которую может прочесть и мирянин. Если нет такой возможности, то следует прочитать 90-й псалом и молитву «Отче наш».

Первым блюдом, которое обычно вкушается на поминках, является кутья (коливо). Это отваренные зерна крупы (пшеницы, риса) с медом (можно добавлять изюм). Зерна служат символом воскресения, а мед — символом сладости, которой причастны праведники в Царствии Божием. По Уставу кутья должна освящаться особым чином во время панихиды; если же нет такой возможности, следует окропить ее святой водой. В средней полосе России, по обычаю, принято подавать на поминках блины и кисель.

Недопустимо ставить на стол и под иконы яства и напитки как бы для умерших — это языческий обычай.

Понятно желание хозяев повкуснее угостить всех, кто пришел на поминки. Но необходимо соблюдать посты, установленные Церковью: по средам, пятницам и в продолжение длительных постов запрещено вкушать скоромное (мясные и молочные продукты, яйца). Если поминальные девятый или сороковой дни выпадают на среду или пятницу, лучше перенести поминки на предыдущий день. Если память усопшего случится в будний день Великого поста, то поминки переносятся на ближайшие субботу или воскресенье.

Апостольские правила запрещают употребление вина и других спиртных напитков на поминальных трапезах. Вино — символ земной радости, а поминки — повод для усиленной молитвы о человеке, который может тяжко страдать в загробной жизни. Из рассказов некоторых старцев, основанных на явлениях из иного мира, явствует, что если усопшего поминают вином, его страдания усугубляются. За столом нужно вести благочестивые беседы, вспоминать усопшего, его добрые качества и дела, отсюда и название — поминки. В конце трапезы можно пропеть «Вечную память».

[Половинка]

Очень хорошая подборка. Спасибо.
На поминки моего мужа мы спиртное вообще не ставили, все пришедшие отнеслись к этому очень хорошо, причем большинство людей были впервые на безалкогольных поминках. Многие сказали, что так оцениваешь всю скорбность, а со спиртным всё перерастает в посиделки и отвлеченные беседы и уже все забывают по какому поводу собрались. НО некоторые молодые люди (друзья мужа) сначала бегали в машину пить водку, а потом и вовсе принесли за свой стол, конечно все сделали вид, что ничего не заметили, пусть это будет на их совести, а потом они пили и на 9 дней и дальше. И вот снится моей сестре мой муж и говорит: "Ну что же они уже 14 дней пьют!" Сестра проснулась в ужасе, пересчитала дни и действительно было 14 дней со смерти мужа. Это ещё раз доказывает, что спиртное для души усопшего - губительно.

[священник Андрей]

Очень хорошая подборка. Спасибо.
На поминки моего мужа мы спиртное вообще не ставили, все пришедшие отнеслись к этому очень хорошо, причем большинство людей были впервые на безалкогольных поминках. Многие сказали, что так оцениваешь всю скорбность, а со спиртным всё перерастает в посиделки и отвлеченные беседы и уже все забывают по какому поводу собрались. НО некоторые молодые люди (друзья мужа) сначала бегали в машину пить водку, а потом и вовсе принесли за свой стол, конечно все сделали вид, что ничего не заметили, пусть это будет на их совести, а потом они пили и на 9 дней и дальше. И вот снится моей сестре мой муж и говорит: "Ну что же они уже 14 дней пьют!" Сестра проснулась в ужасе, пересчитала дни и действительно было 14 дней со смерти мужа. Это ещё раз доказывает, что спиртное для души усопшего - губительно.

в общем то, возможно и зря ничего не сказали...Крайне негативно отношусь к любому виду алкоголя на поминальном столе.

[Весна_33]

Кто что думает о алкоголе на поминках?

Очень хорошие материалы. Я, само собой, негативно отношусь к алкоголю не только на поминках…

В свою очередь хочу предложить еще одну очень хорошую статью о вреде алкоголя.

Пора опомниться!

Вино губит телесное здоровье людей, губит умственные способности, губит благосостояние семей и, что всего ужаснее, губит их потомство, и, несмотря на это, с каждым годом все больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянство.

Заразная болезнь захватывает все больше и больше людей: пьют уже женщины, девушки, дети. И взрослые не только не мешают этому отравлению, но сами, пьяные, поощряют их.

И богатым и бедным представляется, что веселым нельзя иначе быть, как пьяным или полупьяным; представляется, что при всяком важном случае жизни - похоронах, свадьбе, крестинах, разлуке, свидании - самое лучшее средство показать свое горе или радость состоит в том, чтобы одурманиться и, лишившись человеческого образа, уподобиться животному.

И что удивительнее всего, - это то, что люди гибнут от пьянства и губят других, сами не зная, зачем они это делают. В самом деле, если каждый спросит себя, для чего люди пьют, он никак не найдет никакого ответа.

Сказать, что вино вкусно - нельзя, потому что каждый знает, что вино и пиво, если они не подслащены, кажутся неприятными для тех, кто их пьет первый раз. К вину приучаются, как и другому яду, табаку - понемногу, и нравится вино только после того, как человек привыкнет к тому опьянению, которое оно производит.

Сказать, что вино полезно для здоровья - тоже никак нельзя теперь, когда многие доктора, занимаясь этим делом, признали, что ни водка, ни вино, ни пиво не могут быть здоровы, потому что питательности в них нет, а есть только яд, который вреден.

Сказать, что вино прибавляет силы, тоже нельзя, потому что не раз и не два, а сотни раз было замечено, что артель пьющая, во столько же людей, как и артель непьющая, сработает много меньше. И на сотнях и тысячах людей можно заметить, что люди, пьющие одну воду, сильнее и здоровее тех, которые пьют вино.

Говорят тоже, что вино греет, но и это - неправда, и всякий знает, что выпивший человек согревается только накоротко, а после скорей застынет, чем непьющий. Сказать, что если выпить на похоронах, на крестинах, на свадьбах, при свиданиях, при разлуках, при покупке, продаже, то лучше обдумаешь то дело, для которого собрались, - тоже никак нельзя, потому что при всех таких случаях нужно не одуреть от вина, а со свежей головой обсудить дело. Чем важнее случай, то трезвее, а не пьянее надо быть.

Нельзя сказать и того, чтобы вредно было бросить вино и тому, кто привык к нему, потому что мы каждый день видим, как пьющие люди попадают в острог и живут там без вина и только здоровеют.

Нельзя сказать и того, чтобы от вина и больше веселья было. Правда, что от вина накоротко люди как будто и согреваются и развеселяются, но и то и другое ненадолго. И как согреется человек от вина и еще пуще озябнет, так и развеселится от вина человек и еще пуще делается скучен. Только стоит зайти и трактир да посидеть, посмотреть на драку, крик, слезы, чтобы попять то, что не веселит вино человека.

И что же? И не вкусно вино, и не питает, и не крепит, и не греет, и не помогает в делах, и все-таки столько людей его пьют, и что дальше, то больше. Зачем же люди пьют и губят себя и других людей?

"Все пьют и угощают, нельзя же и мне не пить и не угощать", - отвечают на это многие, и, живя среди пьяных, эти люди точно воображают, что все кругом пьют и угощают. Но ведь это неправда. Если человек вор, то он и будет водиться с ворами и будет ему казаться, что все воры. Но стоит ему бросить воровство, и станет он водиться с честными людьми и увидит, что не все воры.

То же и с пьянством. Не все пьют и угощают. Если бы все пили и угощали, то жизнь сделалась бы адом, но этого не может быть, потому что среди заблудших людей всегда были и теперь есть много разумных; и всегда были и теперь есть много и много миллионов людей непьющих и понимающих, что пить или не пить - дело не шуточное. Если сцепились рука с рукой люди пьющие и наступают на других людей и хотят споить весь мир, то пора и людям разумным понять, что и им надо схватиться рука с рукой и бороться со злом, чтобы и их детей не споили заблудшие люди.

Пора опомниться!

Лев Толстой

[Весна_33]

Пьянство на кладбищах... Жуть! И полное неуважение к усопшим, религии, самим себе, наконец... Об этом замечательный рассказ священника Ярослава Шипова

"Святое дело"

В храме тихо, чисто, светло, образа украшены тонкими березовыми веточками с клейкой листвой - пахнет луговой свежестью, пахнет наступающим летом... Троица!

В Троицу у нас на службу мало кто ходит, весь народ пьянствует по кладбищам. В центральной России под безбожные тризны приспособили Пасху - день, когда и покойников-то не отпевают, а у нас на Пасху еще холодно, случается, что и снега по пояс, так что удобнее оказалось сквернить праздник Троицы. Всякий местный житель, конечно же, растолкует, что "помянуть родню - святое дело". Из-за этой-то "святости" и водка, как здесь принято говорить, "от баб неруганная".

Входная дверь растворена, и, выходя на амвон, я вижу, как народ, вырядившийся во все праздничное, идет по улице мимо храма. Вот братья-плотники - они помогали мне восстанавливать церковь. Поначалу они, наверное, помянут отца, который когда-то эту самую церковь разрушал бульдозером, и который впоследствии погиб под гусеницами своего же бульдозера, вывалившись по пьянке из кабины. Потом, возможно, вспомнят и деда, служившего в этой церкви диаконом...

Вот старая учительница-пенсионерка, которая почти полвека рассказывала школьникам, что здешний священник вел распутный образ жизни, и потому... у него было одиннадцать детей. И никогда не говорила, что единственный Герой Советского Союза, которым тихий район наш одарил родное Отечество, был сыном "распутника". Она идет на могилку к своему отцу, которого этот самый батюшка когда-то и окрестил, и обвенчал, и который в урочное время самолично вызвался отконвоировать старого протоиерея до тюрьмы, но не довел: умучал по дороге побоями и издевательствами и застрелил "при попытке к бегству". Сам же спустя несколько лет удавился...

Идут и идут люди: с гармошками, с магнитофонами, в сумках - выпивка и харчи. Плетутся за хозяевами и собаки, - то-то на погосте будет потеха... В свой час служба заканчивается, и я отправляюсь домой. Село - словно вымерло: ни души... Солнышко греет почти по-летнему. Снег давно уже стаял, прорезывается кое-где из стылой еще земли первая травка, а по обочинам дороги, где зимой пилили дрова, обсыхают вытаявшие рыжие опилки.

Обгоняет легковая машина, переполненная веселыми, пьяными людьми: помянули родню на одном кладбище, теперь едут на другое, чтобы, стало быть, и остальных предков вниманием не обделить.
Двое пьяненьких, до нитки вымокших мужичков бредут навстречу:

- Отец, горе у нас!.. Друг утонул... Пировали на берегу, а он говорит: "Топиться хочу", - и в реку... Ну, мы - за ним: мол, у нас еще и выпивка есть, и закуска... "Ладно, - говорит, - давай допьем". Вернулся, допили, а он опять в реку - шел, шел и утоп... Мы поискали маленько, ныряли даже, да разве найдешь - течение, вода мутная... И холодно - жуть... В общем, идем большую сетку искать: перегородим реку - когда-никогда всплывет, поймается... И это: с праздником тебя, отец, с Троицей!..

У крыльца, потягиваясь, встречает меня кот Барсик, разомлевший от долгожданного солнца. В почтовом ящике - толстый пакет из епархиального управления. Вскрываю: "Христос воскресе!" - поздравление... с Пасхой. В сознании что-то мешается: вспоминаю красное облачение, куличи, крестный ход по сугробам - аккурат семь недель прошло... "Воистину воскресе", - машинально отвечаю я...

И кажется, что здоров среди нас один лишь Барсик.

[Весна_33]

Еще один рассказ того же автора

Поминки

Схоронили молодого парнишку - перевернулся на тракторе: пьян был, понятное дело. Сидим за столом, поминаем: безутешные родители, двое братьев, соседи, знакомые. Как водится, со всех сторон самые разные разговоры, а о покойном вспоминают, когда наступает пора в очередной раз выпить.

У меня за три дня - четвертые похороны, домой попасть не могу. Сначала отпевал механика лесопункта. Своего кладбища у них нет, так что повезли мужичка в его родную деревню - километров за восемьдесят. Только отъехали - в лесу поперек дороги машина: "Нам батюшку!" Тоже отпевать, и тоже добираться километров восемьдесят, но - в другую сторону. Договариваемся, что вечером они меня перехватят на обратном пути с погоста и отвезут к себе, а хоронить будем назавтра. Однако к назначенному месту я попал не вечером, а поздно ночью, потому что с деревенского кладбища угодил в районный центр - и опять погребение... Тогда же я узнал, что попавший в аварию младший брат нашего следователя умер в больнице, и что за мною заедут. Да еще, пока народ с механиком прощался, окрестил его сына, освятил дом. И сегодня, здесь уже, после похорон окрестил тяжко болящего младенца..

Следователь, перегнувшись через стол, увлеченно рассказывает мне о загадочных явлениях, происходящих с ним:

- Вот залегли, ждем, когда бандит выйдет из леса, и вдруг я вижу его, но малюсенького-малюсенького: он ко мне на ладошку заскочил, и по ладошке прыгает...

Молодой хирург, пытавшийся спасти переломанного тракториста, спрашивает следователя:

- Тебе сколько до пенсии?

- Полтора года еще, а чего?

- Ну, тебе хочется на заслуженный отдых?

- Конечно.

- Зайди завтра к нашему психиатру - вот тебе и вторая группа.

- Не, я серьезно, - не унимается следователь: - Из-за меня опаснейшего бандита и упустили, а он теперь депутатом стал, теперь уж его никак не возьмешь... И много раз уже было: пригляжусь, а людишки - на ладони помещаются. Что это за таинственное явление?..

- Шизофрения, - доходчиво поясняет хирург.

- Как вы считаете, батюшка, - спрашивает самый младший из братьев, тоже тракторист, и тоже, похоже, пьяница: - Можно ли его держать на такой должности?..

Тут вдруг отец покойного начинает вспоминать, как прошлой весной в этой же деревне хоронили лесничего, угоревшего на печи: ручей тогда сильно разлился, мост оказался под водой, и грузовик, перевозивший лесничего, заглох на мосту. Гроб всплыл, и плавал в кузове, пока не подогнали трактор и не подцепили машину на буксир. Я был здесь в тот день: помню, как мужикам долго не удавалось подогнать лодку точно к машине, чтобы накинуть трос: мужики были пьяны, то и дело промахивались, один из них даже вывалился из лодки, но, по счастью, сумел вскарабкаться на капот - только тогда им удалось завершить дело. Лесничий угорел тоже, конечно, спьяну и долго пролежал на горячей печи...

- А чернехонек стал! - изумленно восклицает хозяин дома. - Его, паря, и открывать не стали. Но я зашел... по-соседски... и все, паря, видел: чернехонек - натурально негр!.. Сперва нажрался, значит, потом нажарился, а под конец еще и поплыл - ну, паря, веселые похороны были! - он почти кричит, чтобы его слышно было сквозь все прочие разговоры.

- Бы-ы-ва-ли дни ве-э-се-э-лы-е, - в соседней комнате кто-то нашел гармошку. Женщины урезонивают его, и он затихает.

Тут мужики, копавшие могилу, начинают спорить, на сколько нынче промерзла земля: семьдесят сантиметров или всего шестьдесят пришлось им вырезать бензопилами, прежде чем взять лопаты.

- Товарищ поп! - это, наверняка, ветеран колхозного строительства. - Вас просят местные гражданочки...

На крыльце бабушки - исповедоваться. Облачаюсь, читаю молитвы... Из дома вылетают двое рассорившихся копалей и начинают крушить друг друга. Мы с бабками разнимаем их, разводим - одного на улицу, другого - обратно в избу, а сами возвращаемся к своему таинственному занятию... Мне пора ехать, но я не нахожу ни одного человека, который был бы в состоянии отвезти меня. Женщины отправляются искать по деревне трезвого шофера, и в это время к избе подкатывает почтовый фургон: в сельце, километров за сорок, умер начальник почты, завтра похороны, не соглашусь ли я..?

Как не согласиться: мы отказываться не вправе. Только чтобы к вечеру обязательно привезли домой: послезавтра богослужение...

По дороге водитель то и дело нервно вздыхает и, наконец, решительно спрашивает меня:

- Отчего на наше село нынче такая напасть - каждую неделю кто-нибудь да умирает, и в основном - мужики? Полсела, почитай, - одни вдовы с ребятишками и остались... Старухи говорят: прямо, как в сорок пятом... Может, нам - того... "сделано"?..

Так теперь спрашивают меня в каждой деревне...

[Весна_33]

Рассказ о том, что увидел сельский священник на московском кладбище...

Новая Москва

Зимой приезжаю по делам в столицу, ищу знакомого батюшку, а он в этот день требничает на погосте: его приход опекает одно отдаленное кладбище, и священники поочередно ездят дежурить. Там есть даже "ритуальный павильон", где можно совершить отпевание, но в большинстве случаев покойных привозят уже после отпевания, и священнику остается лишь лития - краткое заупокойное богослужение. Люди воцерковленные, впрочем, заказывают и панихиды - богослужения более продолжительные, но для народа безрелигиозного и пятиминутная лития - тягота невыносимая, потому что невтерпеж выпить.

С приятелем мы встречаемся только к полудню - в самое напряженное время: катафалки подъезжают один за другим. Разумеется, священник нужен не всем, но тем не менее мы едва успеваем от могилы к могиле.

- Тунеядец! - ругается он, когда я отстаю на заснеженных аллеях: - Привык в деревне к спокойной жизни...

Я начинаю оправдываться, говоря, что и у меня вся духовная деятельность свелась к непрестанным похоронам, причем теперь уже не только отпеваю - недавно в одной деревеньке пришлось даже могилу копать: последнего мужика хоронили...

- Все равно тунеядец! - решительно повторяет он, останавливаясь, чтобы дождаться меня: - У тебя народ мрет!..

- Конечно, - отвечаю я, не вполне понимая смысл вопроса, - мрет, да еще как!

- Это правильно... От этой правильности ты и обленился... А здесь все неправильно - здесь гибнут... В иные дни, случается, одних убиенных и хороним... Сегодня вот: первым с утра был мальчишка. Убили его какие-то частные охранники. Один утверждал, что сможет ударом руки расколоть череп, другой спорил, что это можно сделать только ногой... Тут как раз ребятишки из школы шли: и маленькие, и постарше... В общем, тот, который... рукой - убил, но череп не раскололся, а второй - ногой расколоть сумел... Ребятишки разбежались, а эти... ушли себе, и - с концами... Потом старика хоронил - придушили за пенсию... Наркоманы, наверное... Такая теперь, брат, жизнь здесь пошла, что словами не перескажешь - видеть надо. Ты сейчас и увидишь...

Мы встретили очередную процессию и с пением "Святый Боже" пошли впереди нее. Мелкий мужичок, бегавший взад-вперед по сторонам колонны, оказывался иногда рядом с нами и успевал бросить на ходу несколько слов. Выходило, что хороним руководителя крупного автокомбината. "Организация бюджетная, денег нет", - заговорщицки сообщил мужичок и исчез. Так же заговорщицки, шепотом, я спросил приятеля, кто это.

- Распорядитель.

- Распорядитель чего?

- Похорон.

- А что он все время бегает?

- Распоряжается, наверное.

"Начальство потребовало, чтобы он поделился", - и снова мы теряли его из виду и продолжали: "Святый Крепкий". "А он сказал, что не может грабить шоферов, за это его и грохнули"... "Святый Безсмертный, помилуй нас", - допевали мы. "А похороны-то эти сами заказчики и устроили - на всю катушку!"

- Так он - распорядитель этот - их человек или ваш, кладбищенский?

- Их, конечно.

- И так здорово шустрит.

- Из бывших общественных работников, наверное...

Я понял, что это - в точности, как у меня: там тоже бывшие парторги - главные закоперщики на похоронах: и вокруг машины с гробом борозду на земле топором нарисуют, и когда в могилу монеты бросать, скомандуют... - А это еще зачем? - полюбопытствовал приятель.

- Монеты - чтоб, значит, "землю выкупить", а вот насчет топора - даже и не помню: кажется, чтобы смерть от живых отгородить...

- Бред какой-то...

- А ты говоришь: "тунеядец"... Подбежит такой вот "оргмассовый сектор" с топором: "Товарищ поп! Как там в соответствии с церковными постановлениями: машину обводить по часовой стрелке или против?" И можешь кол ему на голове тесать, но хоть тайком, а процарапает - после чего, стало быть, никто уже никогда помереть не должен... А с монетами: "Не беспокойтесь, - говорю, - не надо ничего выкупать: в земле места всем хватит". Но только отвернешься - как начнут швырять пригоршнями... "Что ж вы, - говоришь, - делаете? Да если бы на эти деньги купить лекарство, человека, глядишь, сегодня и хоронить бы не пришлось!"

- Сумасшедший дом...

Наконец, дошли до места. Когда толпа провожавших окружила нас, заняв все свободное пространство на ближайших аллеях и между памятниками, какой-то протокольного вида человек, определенно имевший навык выступать на митингах и собраниях, стал возле гроба, снял шапку и начал прощальное слово. Он проникновенно вещал о новой жизни, которая дала дорогу таким, как покойный, о новой Москве, для которой покойный, как и все, собравшиеся здесь, не жалел сил, и о том, как это не понравилось "некоторым из прежних"...

- Заказчик, - почти не раскрывая рта, пробормотал распорядитель, снова оказавшийся рядом с нами.

- Похорон или.., - тем же манером спросил приятель.

- И того, и другого. Как только он закончит - начинайте: гражданская панихида уже была, на работе, - и исчез.

Когда проникновенная речь приблизилась к логическому завершению, я приподнял кадило, чтобы положить ладан, и в этот момент, как по команде, раздался трубный звук неимоверной силы: еще через мгновение с веток деревьев хлопьями посыпался снег и стало ясно, что играют Шопена - оркестр замерзал где-то впереди: в березняке, между могилами...

Чей-то знакомый голос, долетавший из-за спины, воссиливался перекричать буйство луженых труб, и хотя, казалось бы, шансы были никак не равны, настойчивый вопль своего добился: инструменты стали поочередно смолкать. Но поскольку происходило это не по команде, а по наитию, то от ощущения оркестрантами непонятности происходящего, умолкание превратилось в продолжительное действо: сначала исчезла всякая мелюзга вроде флейт, потом затихли кларнеты с фаготами, наконец, умолкла самая большая труба. В наступившей тишине, когда слышны стали даже судорожные хрипы запыхавшегося распорядителя, который стоял на столике возле чьей-то могилы, ударил вдруг барабан...

И напрасно. Потому что распорядитель на пределе возможностей человеческого голоса высказал барабанщику несколько замечаний, касающихся и его самого, и барабана. Тут какой-то офицер, стоявший неподалеку от нас, приподнялся на носках и махнул рукой: хватит орать, мол... И тогда за нашими спинами грянул винтовочный выстрел. Все инстинктивно пригнулись.

- Недостреляли что ли, - спросил я приятеля.

- Может, и недостреляли, - спокойно сказал он, осматриваясь: - Но вообще-то там стоит почетный караул... Только почему - одиночный выстрел?..

- Покойник что - был военным? - не понял я.

- Да он и в армии никогда не служил, - шепнул возникший распорядитель, - я ж говорю: на всю катушку похороны заказали: с оркестром, священником, караулом...

- А что за выстрел? - поинтересовался приятель.

- Да солдатик один - новобранец, перепутал: вояка какой-то рукой замахал, он и шарахнул... Начинайте, отцы... Только, по возможности, рук не подымайте... И какой придурок скомандовал оркестрантам?..

Кадило я раздувал, не поднимая руки, согнувшись.

Когда все должное совершилось, кладбищенские рабочие, лазая на манер альпинистов, воздвигли из венков рукотворную гору, укрывшую последние приюты доброго десятка наших сограждан. И тут вся березовая округа превратилась в кафе: столики у близлежащих и отдаленных могил были накрыты с впечатляющей щедростью.

- Теперь бы смыться, - сказал приятель, - а то от ледяной водки голос подсесть может, а мне еще завтра - отпевать и отпевать... Прямиком не пройти - там, видишь, главный стол и поставлен...

Мы не спеша побрели по аллейке в противоположную сторону, словно прогуливаясь между пьющими, а потом ускорили шаг. Он вывел меня к бетонной стене, вдоль которой мы и направились, чтобы кружным путем миновать пиршество. И тут впереди показался медленно идущий навстречу человек в камуфляжной форме, в черной маске и с автоматом в руках.

- Возможно, и вправду недостреляли, как ты говоришь... И чего тебя угораздило: сидел бы на своем курорте - у тебя там сейчас, поди, северные сияния... В баньке попаришься - бух в сугроб, а над головою - северное сияние... В избе печь топится, на столе - водочка, запотевшая, из сеней... Возле нее тарелочка с рыжичками и другая тарелочка - с беленькими...

- Рыжиков нынче не было, - вздохнул я, - только волнушки и грузди. Ну, белые - само собой, как обычно...

- Значит, одна тарелочка с беленькими, другая - с волнушечками, а третья - с груздочками... Хорошо!..

- Отцы, - сказал человек в маске, - выпить нету? А то околел от холода...

- А ты кто будешь? - спросил приятель.

- Вас охраняю.

- Нас?

- Ну да - вот эти похороны. А то - мало ли?..

Мы сказали, что никакой выпивки у нас нет и что, напротив, мы еще и пытаемся ее избегнуть. Он же предложил нам постоять вместо него, пока он за пузырем к могиле сгоняет:

- Мой участок - вдоль забора: от черной осины до памятника с голой теткой. Если кто через забор полезет: предупредительный - в воздух, а дальше - на поражение. Вы не бойтесь: тут кругом наши ребята стоят - если что, сразу придут на подмогу...

Мы поняли, что объяснять неправильность его мыслей надобно очень долго, и за сегодняшний день, пожалуй, вразумить человека мы не успеем.

- Ну, чего молчите, отцы? Неужели в вас ни хрена понимания нету? Продрог ведь, - он протянул автомат: - Вот предохранитель, вот спуск. Это - одиночные выстрелы, это - очередями. Лучше всего, отцы, короткими очередями: и шороху больше, и попасть полегче, а то вы все же люди нетренированные...

- Повесь на оградку, - сказал приятель, - да маску-то хоть сними - вдруг кто в тебя самого пальнет с испугу. И побыстрее: если через пять минут не вернешься - уйдем.

- Я мигом, - обрадовался он, - а маску снимать мне не положено. И не переживайте: во-первых я в бронежилете, а во-вторых - не успеют пальнуть, кулаком зашибу, - и, тяжело топая шнурованными ботинками, побежал по аллее.

Минуло пять минут, десять, пятнадцать... Прошли до черной осины, от которой разглядели следующего стрелка, потом - до памятника с голой теткой: и там бродил караульщик.
- Смотри, как здорово, - сказал приятель: - кругом наши люди.

Мы стали размышлять, что делать нам с автоматом... И тут примчался сменщик: из пятнистых карманов торчало несколько бутылочных горлышек. Он тоже сбегал к черной осине, потом к голой тетке, чтобы, значит, поделиться с товарищами. Мы доложили, что на вверенном нам участке никаких недоразумений не произошло, сдали автомат и отправились восвояси.

- Даже не знаю, как и благодарить вас, - искренне сказал человек, лица которого мы так и не увидали.

Благополучно добравшись до "ритуального павильона", мы отогрелись у электрического отопителя и собрались было идти на автобусную остановку, как вдруг дверь распахнулась от удара ногой, и вошел человек в маске.

- Отцы! - победно воскликнул он, и мы поняли, что это наш друг и никто иначе: - Нашел подарок для вас, - покачиваясь, он протянул к нам руки, раскрыл кулаки, и мы увидели лежащие на ладонях гранаты: - Держите отцы, пригодится... Ну, чего молчите? От души ведь!..

Уезжали вместе с рабочими на припозднившемся катафалке. Приятель задремал. А когда проснулся, сообщил, что снилась ему картина Верещагина, но не "Апофеоз войны" с черепушками, а та, на которой батюшка стоит с кадилом среди полузанесенных снегом павших воинов.

Прощаясь, он еще раз назвал меня тунеядцем и сказал: "Возвращайся".

[Весна_33]

А этот рассказ про то, как братья-алкаши устроили "поминки" еще до того, как умер их отец. Только ради того, чтобы лишний раз выпить... (дело было во время введения "сухого закона", когда алкоголь в магазинах продавали только по особым случаям)

Лютый

Как-то под Рождество крестил я в глухом отдаленном сельце ребятишек. Для совершения таинства предоставили мне заплеванный, пропахший мочою клуб, явленный в мир, как можно догадываться, взамен некогда разоренного храма. После крещения меня попросили заехать в соседнюю деревеньку - надобно было отпеть только что преставившегося старичка.

По дороге водитель грузовика рассказал мне, что покойному семьдесят пять лет, что всю жизнь он проработал колхозным бухгалтером, "лютый партиец - даже парторгом бывал", а вчера с ним случился удар, и врачи, приехавшие из районной больницы, ничем не смогли помочь.

В избе пахло яйцами, солеными огурцами и колбасой - хозяйка дома, старшая дочь покойного, готовила для поминок салат, а трое мужиков - сыновья, приехавшие из других деревень, - пили водку.
В тот год из-за борьбы с пьянством магазины водкой совершенно не торговали, и только на свадьбы, юбилеи да на поминки сельсовет продавал по два ящика. Вот эти самые ящики и стояли сейчас под столом, за который осиротевшие братья с настойчивой вежливостью приглашали присесть и меня:

- Батя! Садись, помянем отца нашего родного, Дмитрия Ваныча, царство ему небесное, пусть земля будет пухом...

Я сказал, что сначала - дело, начал облачаться, тут у них возник спор: прав я или не прав?.. Сошлись на том, что скорее все-таки прав, и, успокоившись, продолжили свое увлекательное занятие.

За пестрой ситцевой занавеской лежал на кровати и сам Дмитрий Иванович. Он был в черном костюме, серой рубашке и при галстуке. На лацкане пиджака блестели значки победителя трудовых соревнований. В изголовье сидела на табуреточке еще одна женщина - как выяснилось, младшая дочь, примчавшаяся из соседней области по телеграмме. Тихонько всхлипывая, она смачивала влажной тряпочкой губы покойного, который против ожидания... оказался жив.

- Вы что ж, - спросил я, - уже и обмыли его водой?

- Братья, - шепотом сказала она, указывая взглядом за занавеску. - Сказали... пока теплый, да пока сами трезвые, сподручнее... А он, как вчера отключился, так в сознание и не приходит...
Я отслужил молебен об исцелении недужного и уехал. Перед отъездом настоятельно просил: как только старик умрет, прислать за мною машину, чтобы совершить отпевание. Братья торжественно обещали. Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю машины не было.

Прошло несколько месяцев. На Троицу увидел я в храме старушек из того самого сельца, после службы разговорился с ними, и вот какую историю они мне рассказали.

Вскоре после моего отъезда Дмитрий Иванович очнулся, встал, вышел из-за своей занавесочки и, как только до его сознания дошел смысл происходящего, разгневался до такой степени, что начал искать топор... Сыновья благоразумно поразбежались. Потом к старому бухгалтеру приехали районные доктора, надавали лекарств, и он стал помаленьку выправляться.

И вот как-то весной, когда снег у крылечка растаял, выбрался Дмитрий Иванович на завалинку и грелся под солнышком. Соседка шла мимо, остановилась и порадовалась за старичка, который по милости Божией вернулся от смерти... Она про батюшку да про молебен, а он: "Какой еще батюшка? Какой молебен?" Ему, стало быть, никто про эти события не поведал: боялись. Соседка в полном изумлении и рассказала обо всем. Несчастный резко приподнялся, топнул ногой: "Чтобы ко мне - поп?!" И с этими словами пал на вешнюю землю.

Говорят, из-за водки произошла тяжба: действительно, как это - у одного и того же человека вторые похороны?.. В конце концов, сельсовет уступил сыновьям. Но посылать за священником никто уже не решился. На всякий случай, наверное.