Итак, дедушка Иван 16 февраля 1916 г - 1 февраля 2005 г
Человек со сложной судьбой и сложным характером. Он до старости оставался словно большим ребёнком. Его раннее детство пришлось на период революции и гражданской войны. Голод, болезни.Он очень рано остался сиротой. Рассказывал он об этом мало, но часто упоминал, когда я не слушалась
и ссорилась с ним, всегда говорил, что мне везёт, я живу в доме, у меня есть мама, бабушка с дедушкой, я учусь в школе, а вот он побирался, траву ел и вместо того, чтобы учиться, пас коров. Подробностей не рассказывал, у него в этот момент наворачивались слёзы, а я не спрашивала, потому что чувствовала в этом какие-то обвинения. У дедушки было всего 4 класса образования, потом он работал, пошёл на фронт, женился и уже было не до учёбы. Всю воёну был на Сахалине, где держали войска на случай войны с Японией. В этой войне он всё же поучаствовал, где получил медаль "За отвагу" Когда в бою погиб командир, дед не растерялся и повёл остальных и бой выиграли.
Дед был таким оригинальным, самобытным, неотёсанным самородком. Где-то он научился играть в шашки и шахматы, и мало кому удавалось его обыграть. Удивительно, но он запоминал все комбинации на доске. Меня научил играть в шашки, и никогда не поддавался, даже, когда я была маленькая. А когда обыгрывал меня, радовался и смеялся, как ребёнок, обидно было невозможно, тут же хотелось отыграться!
Так что в шашках мне тоже не было равных. Любил играть и в карты, домино, где тоже демонстрировал свои удивительные способности. К концу игры он уже знал, у кого какие карты, кости. Логически высчитывал и запоминал. Всю жизнь проработал на заводе и даже был, кажется в обществе рационализаторов и изобретателей, потому что вечно что-то выдумывал и вносил рацпредложения.Дед был необыкновенно деятельным, суматошным, взрывным, большим выдумщиком и оригиналом. Любил ловить рыбу и ходить по грибы. Когда шёл с удачной рыбалки, огромного сазана или сома обязательно нёс так, чтобы все окружающие видели.
Потом жарил и угощал весь двор. А рыбу помельче запускал прямо в ванну и она там плавала, а я маленькая рассматривала караськов, окуней, пыталась их кормить хдебом. Скучать дед не давал никому. Однажды, придя с ночной смены, притащил ежа и запустил его на кухню. Сам лёг спать, а ёж ночью полез в угол, где стояли стеклянные бутылки от кефира. Бабушка проснулась, хотела поворчать, что дед ночью гремит, спать не даёт. Глядь - а дедушка-то спит, все спят! Никак вор забрался!!! 
Зато у меня сколько было восторга, когда проснулась!Дед любил детей. Особенно чужих.
Шучу, конечно. На своих начинал обижаться, когда начинали подрастать и не слушаться. Любил подшучивать. Например, однажды, когда он закашлялся, я спросила его: дедушка, а как это так - не в то горло попало. И на полном серьёзе дед меня просветил, что у человека есть три горла: глотательное, дыхательное и пихательное. И если есть в три горла, то обязательно что-нибудь попадёт не туда.По весне дед любил где-то ходить до вечера. Когда мне исполнилось лет 7, начал брать и меня. Мой родной город стоит на холме у реки, и по весне она разливалась. Мы с дедом бродили по окраинам в резиновых сапогах, там, где уже были маленькие домишки, где уже начинались луга и лесочки. В этих походах я с дедом открывала удивительный, чудесный мир. Удивительно было видеть маленькие домишки и улицы, залитые водой, как в Венеции. Такая была скромная, глубокая красота в этих лугах, залитых водой, в осколках льда по реке, в проталинках. В первых грачах. С тех пор моим любимым временем года навсегда стала ранняя весна, когда листочки ещё не наклюнулись. Этот момент, когда чудо вот-вот случится. Ничего не предвещает, кажется - снег, грязь. Но есть, что-то неуловимое в воздухе, когда знаешь, что обязательно будет возрождение: будут птицы, будут цветы, травка и листва. И я теперь очень рано начинаю чувствовать воздух весны. Невозможно понять логикой, по каким признакам.
Поскольку дед оставался большим ребёнком, он серьёзно относился ко многим моим детским начинаниям, тем, про которых серьёзная бабушка говорила: "Чепуха и безделье!", а маме было просто не до этого. Например, он специально для меня "изобрёл" вид творчества - изделия из медной проволоки. По-разному скручивая и изгибая тонкую блестящую проволоку, у нас получались сверкающие золотом зайцы, лисы, волки, принцы и принцессы, жар-птицы и кони - целая страна. Он сам был всем этим увлечён. Он относился ко мне с некоторым благоговением и порой ревностью - он был почти неграмотным, а я практически сама научилась читать с 3-4 лет и в 5 лет уже читала с увлечением достаточно длинные сказки, любила об этом разговаривать и часто доставала деда со своими фантазиями. С дедом мы делали декорации к некоторым сказкам. Помню, делали печку для Емели, Лес из осенних сушёных листьев. Однажды я пристала, начитавшись Скребицкого и Бианки, чтобы дед принёс мне зайца, когда идёт с работы (моё детское воображение представляло, что дед ходит на работу через сказочный лес). В ответ дед сочинил очень убедительную историю о том, как он ловил для меня зайца, но тут за ним погнались лиса, волк, а потом и медведь, так, что ему пришлось спасаться на дереве. Но лиса всё же укусила его за бок! Впечатлившись, я больше не просила деда ловить зайцев. Дед сделал для меня кормушку для синиц. Не как у других, более практичных людей - приколотил дощечки и повесил. Нет! Это была двухэтажная беседка с резными колоннами. И я насыпала для синиц семечки и на первый, и на второй этаж. А к колонне привязывали кусочек сала. Каждую зиму любовались, что вытворяют синицы - это настоящие циркачи! прилетали и снегири, и даже иногда дятел.
К сожалению, дед был безбожником, хотя и крещёным. В Советские времена побывал коммунистом, правда, вышел из партии где-то в 70-е, однажды рассердился и сдал свой партбилет, не понимая, зачем платить партвзносы.
Почему-то он болезненно воспринимал любое упоминание о церкви, о Боге. Высмеивал нас, начинал богохульничать. Очень сложный был человек, с изломанной душой, легко обижался, взрывался, мог наговорить лишнего и сделать очень больно. Так что когда я выросла, уже не было у нас с ним такой дружбы, как в детстве, мы не понимали друг друга, мне просто было неудобно, что он мой дед. Дедушка прожил до 89 лет. Последние годы развилось слабоумие. Он ещё выходил на улицу, и начал теряться, однажды его нашли где-то за городом в канаве, замерзшего. Сменили дверь и замок, и больше не выпускали одного. Тяжелые это были годы, когда разум начинает отказывать. При условии, что деятельный, взрывной характер остался прежним. Скажем так, скучно не было. Чего стоят одни только вспоротые подушки, когда весь дом был "в снегу"...Когда дед умер, словно водой вдруг смыло все мои обиды на него, всё неприятие его недостатков и плохих привычек. Остался образ большого ребёнка, доброго, но несчастного. Похоронили мы его, как полагается по христианскому обычаю. Не знаю, уж, как он там, такой безбожник... Почему-то печаль о нём у меня лёгкая, в отличие от мамы и бабушки.
