Братья наши... Меньшие?

[КАПЕЛЬ]

Эдуард Асадов

Стихи о рыжей дворняге

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.


Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

Замечательные ( хотя и грустные )стихи о собачей верности. Почти каждый из нас знает их. Эти стихи затрагивают наше сердце . Собаки-наши верные друзья . А мы любим наших добрых лохматых питомцев.

[мама света]

Я это стихотворение и раньше- то без слез не могла ни читать,ни слушать,а сейчас так и подавно.

[Елена И]

Прощание. Навеки?

Осень. Мгновение — и солнце закрыто, словно на небе кто-то резко задёрнул штору, и узоры золота остались без жизнеутверждающей подсветки. На мой подоконник прилетела умирать пчела — коричневая, как листья несчастных жухлых киевских каштанов, — медленно перебирает лапками. Внизу, на лавочке, сидит бабушка. Её лицо светлое и высохшее, как осень.
Мой кот, промурчав рядом со мною четырнадцать осеней подряд, умер 6 апреля, весной. В день рождения моей мамы. Уже осень. А моя боль не стихает.


Боль утраты не проходит насовсем — как не проходит даром всякий хороший урок. Её острота со временем уменьшается, но надо же ей где-то жить? И она квартирует в брёвнах рёбер. Кто сказал, что эту боль нужно выгонять любыми способами? Кто сказал, что она должна исчезнуть? А может быть, так Бог учит нас держать улыбку — преодолевая накал этой боли? Может быть, так в нас развивается мускул, на котором крепится отзывчивость?

Ветер отворачивает небесную занавеску, и на секунду солнце освещает виноград на балконе. Жёлто-золотые ягоды просвечиваются, выдавая тёмные зёрна внутри. Может быть, точно так же улыбка покрывает тайные мысли сердца. Виноградная лоза. Символ Вечности.

Я любила фотографировать своего бело-рыжего кота здесь, на балконе, осенью, когда поспевал виноград. На последних снимках кот уже словно побит молью, сгорблен и смотрит на меня как-то виновато. Приписывать человеческие свойства тем, кого мы приручили, — легко. Тяжело с ними прощаться, потому что тяжело прощаться со всеми, кто тебя бесхитростно любил и доверчиво обнимал.

Как ни готовься к смерти — а готов к ней не будешь. Она обнажает правду, как хирург. Живая плоть, какая же ты беспомощная и жалкая!

Что будет с бабушкой, я знаю, потому что верую и исповедую: Христос воскрес!

А что будет с моим котом?

Осень. Трогательное существо, маленькое, меньше самой маленькой виноградины, умирает на подоконнике. Видно каждую пушинку на полосатой спинке. Как ни готовься, готов не будешь. Она жила месяц, проделала путь от цветка до цветка, равный земному экватору, чтобы собрать мне вон тот литр мёда. Мёд хранит в банке цвет её заката, пчела старательно перебирает лапками, будто стремится отползти от невидимой последней черты. Указательным пальцем достаю густую каплю мёда и кладу ей в изголовье. Напоследок.

Да что она такое? Букашка! И если бы ужалила меня, разве я не прихлопнула бы её мухобойкой?

Мой кот открыл мне, как человек бессердечен к чужой свободе, к чужой природе. Нет, кот ни разу не сбегал — наоборот, он нервничал, когда я выносила его из дома. Ловил синичек, прячась в винограде. Кусал меня до крови, когда тестостерон сводил его с ума. Учил меня отличать главное от неглавного, когда я унывала. Учил одним только своим настойчивым приветствием, словно команду давал: «Не ныть! Кормить!»

Мой кот делал меня лучше. Потому что о нём нужно было заботиться, не ожидая награды. С ним я навыкала быть терпеливой и отзывчивой по отношению ко всем, кто мог исподтишка царапнуть без всяких очевидных причин.

Всё должно было случиться как-то иначе. Мы должны были жить вместе, под сводом его норвежского леса и никогда не умирать — я и кот. Оттого и больно, что существует воспоминание о том зелёном мирном месте...

Что бы было, если б я умерла первой в нашей тесной однокомнатной квартире? Может быть, через неделю он отгрыз бы мне нос... Я похоронила кота в посадке. Точнее, кум меня поставил под дерево и закопал мешок с тельцем. Квартира стала ужасающе пустой. Кого теперь любить — чтобы так же открыто, безоглядно и нелицемерно? От всех я жду какой-то похвалы, оценки, уважения, восхищения. Подспудно жду, всегда. Со всеми я хорошая. С Кинюсей я такая, как есть на самом деле. Он продолжает делать меня лучше. Он показал, что людей любить по-настоящему я ещё не умею. А кота своего я люблю каким-то недоступным и простым инстинктом. Или мне так кажется? Почему я не соглашаюсь с его смертью? Жизнь его принимала, а смерть?

Жизнь и смерть. Весна, лето, осень, зима. Осень — очей очарование? Роскошный покров астр и хризантем. На могиле лета?

Бабушки нет, лавочка пуста. Сколько ещё любимых придётся похоронить! Любимых и неповторимых, порученных Богом. Смерть — это измена жизни. Изначально её не должно было быть! Поэтому так больно.

Кота больше нет. Могу ли я просить у Господа встретить своего кота после всего? Что будет с бабушкой — я знаю достоверно, я понимаю, что нужно делать: нужно молиться, нужно помнить, нужно верить. Но что будет с пчёлами, птицами, цветами, котами и облаками? Пусть они не такая жизнь, как бабушка, но как они пропитаны жизнью, как полны ею! Именно поэтому так больно, когда они исчезают. Смерть любимого человека не отнимает надежды, благодаря Воскресению Иисуса Христа. Участь животного после смерти оставляет в опустошающем неведении... О Господи! Как мучились ветхозаветные люди и мучаются все не верящие в жизнь вечную!

Это боль категорического несогласия с пустотой. Это боль от ощущения своей беспомощности перед её ранящим фактом. Чтобы не утонуть в этой боли, в печалях осени, нужно опереться на что-то очень жизнестойкое, всемогущее. Как Бог. Только с Ним эта боль может стать не удавкой, но путеводной нитью. Только с Ним эта боль может стать камертоном, чувствительной кожей, чтобы нащупывать, чтобы резко и безошибочно ощущать, каким нужно быть, чтобы попасть туда, где обещаны встречи, где нет разлук.

Три мысли помогли мне пережить болевой шок после смерти кота.

Первую высказал мой духовник: «Молиться о нём не надо. У животных нет грехов. И, исходя из своего священнического опыта, могу тебе сказать, что все творения Божии просто так не исчезают».

Вторую, в поисках слов, которые помогут с катушек не слететь, я вычитала на сайте одного монастыря. Оказалось, что вопрос, как относиться к своему страданию по умершему домашнему животному, волнует множество людей. Вот как ответил священник: «Сейчас вам предстоит испытание — проверить, кого вы любите больше: Бога или свою собаку». Это обличение отрезвило меня, как ледяная вода спросонок. Если не любишь Бога больше всего на свете — идолом твоим может стать облезлый старый кот...

И третью поддерживающую мысль, по ссылке того же сайта, я нашла в произведении Клайва Льюиса «Страдание», вот она: «Мне кажется (если я неправ, богословы меня поправят), что в каком-то смысле животное обретает „я“ в хозяине. Человека можно понять лишь в его связи с Богом. Животных можно понять лишь в связи с человеком и, через человека, с Богом. Бессмысленно и думать о животном отдельно и спрашивать, освятит ли или воскресит ли его Господь. Рассматривать его надо в том совокупном контексте, в котором животное приобретает свою „самость“, а именно в контексте „добрых-хозяина-и-хозяйки“... Потому мне и кажется возможным, что некоторые животные обретают бессмертие не сами по себе, а в бессмертии хозяев».

Из третьего дерзновенного предположения следует, что если я не приложу все усилия, чтобы попасть к Богу в рай, все, кого я приручила, погибнут вместе со мною. В таком случае эта священная ответственность призывает меня к неусыпной борьбе со злом. И после смерти мой кот помогает мне становиться лучше.

Но всё это только досужие рассуждения. Как будет на самом деле, Господи, с малыми сими?

Прости, Боже мой, Творец всего сущего, за мою, возможно, безумную просьбу — но прошу Тебя о встрече со всем живым, что служило мне, о чём я заботилась, благодаря чему училась прощению и состраданию, со всеми, кого Ты наполнял Своею любовью до краёв и так окружал ею меня!

Господи, о чём бы я ни просила — всё оказывается отчаянной и непримиримой борьбой со смертью.

Чайник диким пронзительным свистом приказал жить немедленно, здесь и сейчас. На кухне снова повсюду настойчивое осеннее солнце. На подоконнике пусто. Нет ни пчелы, ни капли мёда, которую я с глубокой скорбью водрузила ей в изголовье. Она не умирала, она проголодалась. Подкрепилась — и была такова. И мне стало так смешно от того, какой непонятливой и самовольной дурочкой можно быть в ладонях у этой сложной, таинственной Божией Вселенной.

Наталья Багинская

[КАПЕЛЬ]

[Елена И]

[Счастье]

Да Леночка, тепло у вас.

[КАПЕЛЬ]



В каждой кошке спрятан кактус
В каждой кошке, в каждой лапе
Это острые колючки, словно горькая печаль.
В каждой кошке есть моторчик,
В каждой кошке, в каждом сердце -
Это маленький моторчик, чтоб без устали урчал.
В каждой кошке - состраданье,
В каждой кошке - без изъятья,
В каждой кошке - к человеку, лишь бы только привечал.
В каждой кошке - утешенье,
В каждом кошкином поступке -
Нет пронзительней мгновенья
- теплым ухом под ладонь,
Берегите своих кошек,
Помните о тех, кто нынче
Вдоль по радужной дорожке резво скачет посолонь...
Берегите своих кошек,
Гладьте уши лепестками
И в глазах их наблюдайте согревающий огонь...

из интернета

[КАПЕЛЬ]

Москва слезам не верит

Кот был голый. То есть — совсем без шерсти. Порода такая «сфинкс канадский».

Кот лежал на тощей подстилке в тесной клетке витрины московского зоомагазина. На ценнике была обозначена и порода и цена. Вот из-за цены-то и сидел кот весь свой недолгий век за решеткой. Он уже достиг тут половой зрелости, но не имел ни одного шанса, чтобы ею воспользоваться. Не было у него и клички. Просто кот, даром, что породистый. Даже птичек он мог видеть только в клетках напротив. Те беззаботно чирикали тропическими голосами и прыгали по жердочкам в клубах ароматов сухого корма для животных. Разноцветные рыбки за стеклами аквариумов бестолково суетились под монотонное бурчание компрессора. В соседней клетке круглые сутки тряслась ливретка, считающая себя собакой. Природное недоразумение, а не собака, если здраво рассудить. Ярусом ниже спал, уткнувшись носом в описанную пеленку, щенок таксы. Молодой еще пока. И поговорить-то нет с кем.

Сегодня опять никого не купили. До закрытия магазина оставалось полчаса, и можно было уже не надеяться на избавление из клетки еще двенадцать часов. Жизнь была поделена ровно пополам: на время с надеждой на избавление из клетки и на безнадежное время. По ночам покупатели не ходят в зоомагазины. За едой и за питьем ходят, а за животными — нет. Кот со вздохом положил голову на лапы. Под розовой полупрозрачной кожей было видно, как бьется жилка на его шее. Кот был розовым. Это привлекало внимание.

Мимо шла пара покупателей. Кот шевельнулся и приподнял веки — «вдруг купят?» Женщина остановилась на ходу:

— Ты посмотри, какая у него тоска во взгляде! — сочувственно прикоснулась кончиком пальца к прутьям клетки.

Глаза у кота широко раскрылись, и на нижних веках внезапно скопилась прозрачная влага. Много.

Кот не двигался. Он знал, что женщина сейчас оценивает цифру на ценнике. Уже знал, сейчас прозвучит привычная фраза «Блин, что же так дорого-то?» Фраза прозвучала…

Кот обреченно зажмурился. По обеим безволосым щекам покатились две огромные слезинки.

А что толку? Ценник тут есть у всякого, а слезам Москва не верит.

Сергей Шалимов

[КАПЕЛЬ]

Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать: кто жесток с животными, тот не может быть добрым человеком.
А.Шопенгауэр

[КАПЕЛЬ]

Мама! глянь-ка из окошка -
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело -
Видно, есть мороз.

А.А. Фет