Виктор Франкл "Смысл страданий и смерти."

Здесь мы обсудим отношение к Богу и Церкви после смерти близкого человека
Ответить
снег
Сообщения: 206
Зарегистрирован: 14 ноя 2010, 16:36
Вероисповедание: Православие
Цель пребывания на форуме: Переживаю горе, хочу получить помощь

Виктор Франкл "Смысл страданий и смерти."

Сообщение снег »

ДОКТОР ФРАНКЛ О СМЫСЛЕ СТРАДАНИЙ И СМЕРТИ

Виктор Франкл (1905-1997) австрийский психиатр, психолог и невролог. Три года своей жизни он провел в фашистских концлагерях. Его отец, мать, брат и жена умерли в бесчеловечных условиях лагерей или были отправлены в газовые камеры, так что вся семья, кроме сестры, погибла. Франкл является создателем логотерапии — метода психоанализа. Логотерапия основана на побуждении человека к нахождению смысла во всех проявлениях жизни, даже самых страшных и трагичных. Как человек религиозный, Франкл в своих книгах и статьях говорил о том, что окончательный смысл жизни находится вне ограниченных интеллектуальных способностей человека. Однако, человек обладает достаточной силой воли и свободой выбора, чтобы соткать из тонких нитей своей изломанной жизни прочную картину смысла и ответственности.

Ниже приводятся отрывки из книги Франкла «Человек в поисках смысла» (73-е Издание 1985 года, в переводе Маргариты Маркус). В этой книге д-р Франкл объясняет, какой жизненный опыт привел его к открытию логотерапии. Книга Доктора Франкла в этом издании состоит из двух частей: в первой части описывается жизнь лагерных заключенных глазами врача-психиатра. Во второй излагаются принципы логотерапии.

Часть первая

ЖИЗНЬ В КОНЦЕНТРАЦИОНОМ ЛАГЕРЕ
***
Эта книга не стремится быть отчетом о событиях и фактах, а лишь рассказать о личном опыте и переживаниях - каждодневном мучительном существовании миллионов заключенных. Это голос изнутри концлагеря, как определил ее один из выживших. Другими словами, книга пытается объяснить, какова была будничная жизнь концлагеря и как она отражалась в душе обычного заключенного. Книга посвящена мучениям и гибели огромной армии безвестных и нигде не зарегистрированных жертв.
***
Я был номером 119,104 и почти все время копал землю или укладывал колею железной дороги. …Однажды рано утром, как обычно, мы шагали к месту работы. Раздавались крики команды: "Отделение, вперед марш! Левой - два-три-четыре! Ле-вой два-три-четыре! Левой два-три-четыре! Левой два-три-четыре! Шапки до-лой!" Эти слова до сих пор звучат в моих ушах. При команде "Шапки долой!" мы проходили через ворота лагеря, и на нас наводились лучи прожекторов. И плохо приходилось тому, кто из-за холода натягивал шапку на уши до того, как давалось позволение. Мы брели в темноте, шлепая по широким лужам и спотыкаясь о камни, по единственной дороге, ведущей из лагеря. Сопровождающие нас конвойные кричали на нас и подталкивали прикладами. Те, у кого ноги были изранены, опирались на плечо соседей. Мы шли в молчании: ледяной ветер не располагал к разговорам. Пряча рот в поднятый воротник, мой сосед внезапно шепнул: "Если бы наши жены увидели нас сейчас! Я надеюсь, что в их лагерях условия лучше, и что они не знают, что происходит с нами."
Я начал думать о своей жене, и пока мы брели и брели, скользя на обледеневших местах, поддерживая друг друга, мы оба молчали, но знали, что каждый думает о своей жене. Иногда я смотрел на небо, где уже тускнели звезды, и розовый свет утра начал пробиваться из-за облачной гряды. Но мысли были заняты образом моей жены, который представлялся со сверхъестественной остротой. Я слышал, как она отвечает мне, видел ее улыбку, ее открытый и ободряющий взгляд. Реальный или воображаемый, ее взгляд сиял сильнее, чем
солнце, которое начало восходить.
Меня пронзила мысль: в первый раз в жизни я увидел истину, воспетую в стихах стольких поэтов и провозглашенную как конечная мудрость столькими мыслителями: любовь - это конечная и высшая цель, к которой может стремиться человек. И тогда я осознал величайший из секретов, которыми могут поделиться поэзия, мысль и вера: спасение человека происходит через любовь и в любви. Я понял, что человек, у которого ничего не осталось на этом свете, все еще может познать блаженство, хотя бы только на короткое мгновение, в мысленном общении со своими любимыми. В состоянии крайней безысходности, когда человек не может выразить себя в какой-нибудь полезной деятельности, когда его единственное достижение - это достойно переносить свои страдания, - даже в таком положении человек может, через полное любви размышление о близком человеке, выразить себя. В первый раз в жизни я был способен понять смысл
слов: "Блаженны ангелы, погруженные в вечное и полное любви созерцание
бесконечной красоты."
Человек передо мной споткнулся, и задние упали на него. Подбежал конвоир и обрушил удары плети на всех подряд. Это прервало мои мысли на несколько минут. Но скоро моя душа сумела вернуться из лагерной действительности в другой мир, и я возобновил разговор с моей любимой: я задавал ей вопросы, она отвечала; она спрашивала меня, и я отвечал. "Стоп." Мы пришли на место работы. Все кинулись в темный сарай с надеждой опередить других и получить хороший инструмент. Каждый получал заступ или кирку.
"Эй, свиньи, не можете поживей?" Скоро мы заняли наши вчерашние места в траншее. Мерзлая земля раскалывалась под ударами кирки - только искры летели. Люди работали молча, их мозг оцепенел. Мои мысли все еще были сосредоточены на образе моей жены. Я даже не знал, жива ли она. Но мне стало ясно (теперь-то я хорошо понимаю этуистину): любовь гораздо шире физической личности любимого человека. Она сосредоточена на духовном существовании любимого, его внутренней сущности. Присутствует ли он тут физически, и даже жив он или нет, в каком-то смысле теряет значение. Я не знал, жива ли моя жена, и был лишен возможности это узнать (во время всего моего трехлетнего заключения не было никакой исходящей или приходящей почты); но в тот момент это уже было неважно. Мне незачем было знать; ничто не могло разрушить силы моей любви, моих мыслей и образа любимой. Даже знай я, что моя жена погибла, то думаю, что невзирая на это предавался бы размышлениям о ее образе, и что моя мысленная беседа с ней была бы такой же живой и давала бы такое же утешение. "Положи меня как печать на сердце свое, ибо любовь cильна, как смерть."
***
В другой раз мы работали в траншее. Был серый рассвет; серым было небо над нами, серым был снег в бледном свете хмурого утра; серыми были наши лохмотья, и серыми были наши лица. Я снова молча разговаривал со своей женой, а может, я пытался найти смысл моих страданий, моего медленного умирания. В последнем яростном протесте против безнадежности и неминуемой смерти я почувствовал, как мой дух прорывается через окутывающий все мрак. Я чувствовал, как он переступает через границы этого бессмысленного мира, и откуда-то я услышал победное "Да" в ответ на мой вопрос о существовании конечной цели. В этот момент зажегся свет в окне далекого домика, будто нарисованного на горизонте, среди серости раннего баварского утра. "Et lux in tenebis lucet" - и свет засиял в темноте. Часами я стоял, врубаясь в ледяную землю. Прошел мимо охранник, осыпая меня оскорблениями. Я опять стал общаться со своей любимой. Я все больше и больше чувствовал ее присутствие рядом со мной, казалось, что я могу дотронуться до нее, протянуть руку и сжать ее руку. Чувство было очень сильным: она была тут. И в это мгновение птица тихо слетела вниз и села прямо передо мной, на кучу накопанной мной земли, и пристально посмотрела на меня.
***
Когда формировался транспорт больных в "лагерь отдыха", мое имя (то-есть мой номер) было занесено в список, так как там были нужны врачи. Но никто не был уверен, что местом назначения действительно является лагерь отдыха. Несколько недель назад этот транспорт уже должен был отправиться. Тогда тоже все считали, что он направляется в газовые камеры. Когда объявили, что каждый, кто пойдет добровольцем в страшную ночную смену, будет вычеркнут из списка, восемьдесят два человека немедленно согласились. Через четверть часа транспорт был отменен, но эти восемьдесят два человека остались в списке ночной смены. Для большинства из них это означало смерть в ближайшие две недели.
И вот транспорт в лагерь отдыха организовали во второй раз. Опять никто не знал, было ли это уловкой, чтобы выжать из больных последние капли сил, пойдет ли транспорт в газовые камеры или в настоящий лагерь отдыха.
Главврач, который был ко мне благосклонен, сказал мне украдкой, в четверть десятого вечера: "Мне дали понять в канцелярии, что вас еще можно вычеркнуть из списка. Это можно сделать до десяти."
Я сказал ему, что это не в моих правилах; что я научился предавать себя в руки судьбы. "Я мог бы и остаться со своими друзьями," - сказал я. В его глазах промелькнула жалость, как будто он что-то знал. Он молча пожал мне руку, как будто это было прощание не на всю жизнь, а прощание с моей жизнью. Я медленно пошел в свой барак. Там меня ждал близкий друг. Он грустно спросил меня: "Ты действительно хочешь отправиться с ними?"
"Да, я отправляюсь." На его глаза навернулись слезы, и я попытался утешить его. Но мне надо было успеть еще одну вещь - сделать завещание.
"Послушай, Отто, если я не вернусь домой к своей жене, и если ты увидишь ее, расскажи ей, что я говорил о ней каждый день и каждый час. Ты это помнишь. Второе - я любил ее больше, чем кого-либо другого. Третье – то краткое время, что я был женат на ней, перевешивает все, даже то, через что мы тут прошли." Отто, где ты? Жив ли ты? Что происходило с тобой после нашего последнего часа вместе? Нашел ли ты снова свою жену? И помнишь ли ты, как я заставил тебя выучить мое завещание наизусть - слово в слово, хоть ты и плакал как ребенок?
Следующим утром я отправился с транспортом. На этот раз обмана не было. Нас не отправили в газовые камеры, мы действительно попали в лагерь отдыха. Те, кто оплакивали меня, остались в лагере, где вскоре наступил еще более свирепый голод. Они пытались спастись, но вместо этого только подписали себе приговор. Я вовремя покинул тот лагерь.
Разве это не напоминает историю о Смерти в Тегеране? Богатый и могущественный перс гулял в своем саду в сопровождении слуги. Вдруг слуга закричал, что увидел свою Смерть, которая угрожала ему. Он умолял своего хозяина дать ему самую быструю лошадь, чтобы он мог сбежать в Тегеран, до которого можно было добраться тем же вечером. Хозяин согласился, и слуга тотчас ускакал. Вернувшись в дом, хозяин сам увидел Смерть и спросил ее: "Зачем ты напугала своими угрозами моего слугу?" "Я ему не угрожала, а лишь удивилась, что он еще тут, когда я собираюсь встретиться с ним в Тегеране," - сказала Смерть.
***
Пытаясь дать психологическую картину и психопатологическое объяснение типичных характеристик обитателей концлагеря, я рискую создать впечатление, что человеческое бытие полностью и неизбежно подпадает под влияние среды. (В данном случае окружающая среда - это особая структура лагерной жизни, которая заставляет заключенного приспособить свое поведение к определенному стереотипу.) А как же насчет человеческой свободы? Разве нет духовной свободы в смысле поведения и реакции на любое данное поведение? Является ли верной теория, согласно которой человек - не более чем продукт многих факторов, будь они биологической , социальной или психологической природы? И самое важное, доказывают ли реакции заключенных на особый мир концлагеря, что человек не может спастись от влияния своего окружения? Может ли человек перед лицом таких обстоятельств обладать свободой выбора своих действий? Мы можем ответить на эти вопросы, исходя и из опыта, и из принципов. Опыт лагерной жизни показывает, что у человека есть свобода выбора. Было достаточно примеров, часто героических, которые доказали, что можно преодолеть апатию, подавить раздражительность. Человек может сохранить остатки духовной свободы и независимости мышления даже в условиях крайнего психического и физического напряжения. Мы, прошедшие концлагеря, можем вспомнить людей, которые ходили по баракам, утешая других и подчас отдавая последний кусок хлеба. Пусть их было немного, они служат достаточным доказательством: у человека можно отнять все, кроме одного - его последней свободы: выбрать свое отношение к любым данным обстоятельствам, выбрать свой собственный путь. С этой точки зрения душевные реакции узников концлагеря должны значить для нас больше, чем простое отражение определенных физических и социальных условий. Даже если такие тяжкие условия, как недосыпание, недоедание и разнообразные душевные напряжения и создают предпосылки для того, чтоб узники реагировали определенным образом, при конечном анализе становится ясным, что та личность, которой становится заключенный, является результатом внутреннего решения, а не только результатом влияния лагеря. Так что по существу каждый может, даже в таких условиях, как лагерные, решать, каким он станет умственно и духовно. Он может сохранить свое человеческое достоинство даже в концлагере. Достоевский как-то сказал: "Есть только одно, чего я страшусь: быть недостойным своих страданий." Эти слова часто приходили мне в голову, когда я встречался с мучениками, поведение которых в лагере, их страдания и смерть доказывали, что последняя внутренняя свобода не может быть потеряна. Они были достойны своих страданий, ибо то, как они их переносили, было подлинным внутренним подвигом. Именно эта духовная свобода, которую невозможно отобрать, придает жизни смысл и цель. Цель активной жизни - дать человеку возможность реализовать свои ценности в творческой работе, в то время как пассивная жизнь, посвященная наслаждениям, дает ему возможность получить удовлетворение в познании красоты, искусства и природы. Но есть смысл и в той жизни, что почти полностью лишена возможности творчества и наслаждения, и которая допускает только одну возможность поведения на высоком моральном уровне: оно выражается в отношении человека к своему существованию, ограниченному внешними силами. Творчество и наслаждение у него отняты. Но не только творчество и наслаждение имеют смысл. Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание - неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной.
То, как человек принимает свою судьбу и доставленные ею страдания, то, как он несет свой крест, дает ему полную возможность - даже в самых тяжелых обстоятельствах - придать более глубокий смысл своей жизни. Он может остаться мужественным, полным достоинства и бескорыстным. Или в жесточайшей битве за самосохранение он может забыть свое человеческое достоинство и стать не более чем животным. Здесь у человека есть шанс либо воспользоваться этой возможностью, либо забыть о ней. И это решает, будет ли он достоин своих страданий или нет.
Не думайте, что эти рассуждения - не от мира сего и слишком далеки от реальной жизни. Верно, что лишь немногие люди способны достичь таких высоких моральных стандартов. Только немногие из заключенных сохранили полную внутреннюю свободу и обрели те ценности, которыми их обогатили страдания. Но даже один такой пример является достаточным доказательством, что внутренняя сила человека может поднять его над внешней судьбой. …..Я расскажу простую историю о молодой женщине, свидетелем смерти которой я был в лагере. Может показаться, что я ее выдумал, но это правда; для меня в этой истории заключена чистая поэзия.
Эта женщина знала, что умрет в ближайшие дни. Но несмотря на это, она разговаривала со мной весело. "Я благодарна судьбе за то, что она меня так тяжело ударила," - сказала мне она. - "В моей прошлой жизни я была избалована и не относилась всерьез к духовным достижениям." Указав на окно барака, она сказала: "Это дерево - единственный друг, который есть у меня в моем одиночестве." - Через окно она могла видеть только ветку каштана и два цветка на ней. - "Я часто говорю с этим деревом." Я был поражен и не знал, как понять ее слова. Может быть, это бред? Может быть, у нее бывают галлюцинации? Я со страхом спросил, отвечает ли ей дерево? - "Да." Что оно ей говорит? Она ответила: "Оно говорит мне - я здесь, - я здесь - я есть жизнь, вечная жизнь."

***
Что было действительно необходимо - это коренное изменение нашего отношения к жизни. Мы должны были научиться, и более того, учить отчаявшихся людей, что на самом деле имеет значение не то, что мы ждем от жизни, а то, что жизнь ожидает от нас. Нам нужно было перестать спрашивать о смысле жизни, а вместо этого понять, что жизнь задает вопросы нам, ставит задачи - ежедневно и ежечасно. Наш ответ должен состоять не в разговорах размышлениях, а в правильных поступках и правильном поведении. В конечном счете жить означает брать на себя ответственность за выбор правильного ответа на проблемы жизни, и выполнять задачи, которые она постоянно дает каждому человеку.
Эти задачи, и следовательно, смысл жизни, - разные для разных людей, они меняются от одного момента к другому. Поэтому невозможно определить смысл жизни вообще. На вопросы о смысле жизни никогда нельзя отвечать огульными утверждениями. "Жизнь" не является чем-то абстрактным и неопределенным, это нечто очень реальное и конкретное, и, точно так же, ее задачи реальны и конкретны. Они составляют судьбу человека, которая различна и уникальна у каждого. Ни человека, ни его судьбу нельзя сравнивать с любым другим человеком и любой другой судьбой. Ни одна ситуация не повторяется, и каждая ситуация требует своего ответа. Иногда ситуация, в которой оказывается человек, требует от него изменить свою судьбу действием, поступком. В других случаях для него более благоприятно воспользоваться возможностью выждать - и это может быть лучшей реакцией. Иногда требуется просто принять судьбу как она есть и нести свой крест. Каждая ситуация уникальна, и всегда есть только один верный ответ на нее.
Когда человек понимает, что его удел - страдать, он должен принять это страдание как свою задачу, свою единственную и уникальную задачу. Он должен понять, что даже в страдании он уникален и один во всей вселенной. Никто не может освободить его, или облегчить его страдание, или взять его на себя. Единственная его возможность - решить, как он будет нести свое бремя.
Для нас, заключенных, эти мысли не были теорией, оторванной от реальности. Они были единственными мыслями, которые могли нам помочь. Они удерживали нас от отчаяния, когда казалось, что нет никаких шансов выйти живыми. Давным-давно мы прошли стадию вопросов, в чем смысл жизни, наивные сомнения, когда понимаешь его как достижение каких-то целей путем активного созидания чего-нибудь значительного. Для нас смысл жизни охватывал более широкий круг жизни и смерти, страдания и умирания. Когда нам открылся смысл страдания, мы перестали мысленно преуменьшать мучения лагерной жизни, пытаясь их игнорировать, или питать ложные иллюзии и поддерживать искусственный оптимизм. Страдание стало для нас вызовом, от которого мы не хотели отворачиваться. Мы стали понимать скрытые в нем возможности для подвига, возможности, которые заставили поэта Рильке воскликнуть: "Wie viel ist aufzuleiden!" (Как много существует страданий, чтобы справиться с ними!) Рильке говорит о том, чтобы "справиться со страданиями", как другие сказали бы "справиться с работой". У нас не было недостатка в страданиях, так что надо было просто повернуться к ним лицом, стараясь свести моменты слабости и скрытых слез к минимуму. Но слез не следовало стыдиться - они свидетельствовали, что человек обладает самым высоким мужеством - мужеством страдать. Не все это понимали. Только некоторые признавались со стыдом, что плакали, как мой товарищ, который на вопрос, как он избавился от своих отеков, признался: "Они изошли слезами из моего организма".
***
Я помню, как нам представился случай для психотерапевтической работы с обитателями
всего барака.
Это был скверный день. На построении нам было объявлено, что с этого момента целый ряд поступков будут рассматриваться как саботаж, и, следовательно, будут немедленно караться смертью через повешение. Среди них были такие преступления, как отрезание узких полосок от наших старых одеял (мы использовали их как повязку для фиксации голеностопа) и совсем незначительные "кражи". За несколько дней до этого полумертвый от голода заключенный взломал склад и украл несколько килограмм картошки. Кража была обнаружена, и несколько заключенных опознали "грабителя". Когда тюремные
власти узнали об этом, они приказали выдать им виновного - или весь лагерь будет весь день голодать. Естественно, 2500 человек предпочли поститься. Вечером этого голодного дня мы лежали в наших бараках-землянках в очень плохом настроении. Разговаривать не хотелось, к тому же каждое слово раздражало. И тут еще, как назло, погас свет. Настроение упало до предела. Но наш старший надзиратель был мудрым человеком. Он сымпровизировал небольшую речь обо всем, о чем мы думали в этот момент. Он говорил о многих из нас, погибших за последние несколько дней либо от болезней, либо
покончивших с собой. Но он также упомянул, что, по-видимому, настоящей причиной их смерти была потеря надежды. И он заявил, что должен быть какой-то способ предотвратить хотя бы для остальных опасность дойти до такого крайнего состояния. И он указал на меня, чтобы я дал такой совет.
Видит Бог, я был не в состоянии читать лекцию по психологии или произносить проповедь, чтобы предоставить моим сотоварищам какую-то душевную помощь. Я замерз и был голоден, раздражен и устал, но сделал над собой усилие и использовал эту уникальную возможность: сейчас более, чем всегда, надо было подбодрить людей.
И вот я начал с самых тривиальных утешений. Я сказал, что даже в теперешней Европе, в шестую зиму Второй мировой войны, наше положение было не самым ужасным из всех, что можно придумать. Я сказал, что каждый из нас должен спросить себя, какие невосполнимые потери он перенес до сих пор. Я предположил, что для большинства из нас таких потерь было немного. Тот, кто еще жив, имеет основания для надежды. Здоровье, семья, счастье, профессия, состояние, положение в обществе - все это вещи, которые можно восстановить
или снова достигнуть. В конце концов, наши кости все еще целы. Опыт, через который мы прошли, может в будущем оказаться очень ценным для нас. И я процитировал Ницше: "Was mich nicht umbringt, macht mich starker." (То, что не убило меня, делает меня сильнее.)
Потом я заговорил о будущем. Я сказал, что если судить хладнокровно, дожить до такого будущего почти нет надежды. Каждый может сам прикинуть, насколько малы его шансы на выживание. Свои собственные шансы я оцениваю как один к двадцати - и это при том, что в лагере пока нет эпидемии тифа. Однако, я не собираюсь отказываться от надежды и сдаваться. Потому что ни один человек не знает, что принесет ему следующий день, и даже - следующий час.
Даже если нельзя ожидать никаких сенсационных военных событий в ближайшие несколько дней, кто знает лучше, чем мы, с нашим лагерным опытом, как иногда подворачиваются счастливые возможности, совершенно внезапно, по крайней мере для отдельного человека. Например, вас могут неожиданно включить в особую группу с исключительно хорошими условиями работы - "везение" заключенного могло быть именно такого рода.
Но я говорил не только о будущем и о завесе, что его скрывает. Я упомянул и прошлое, все его радости, свет которых сияет даже во мраке настоящего. Я снова процитировал поэта, чтобы я сам не выглядел проповедником: "Was Du erlebst, kann eine Macht der Welt Dir rauben". (То, что ты пережил, никакая сила не Земле не может у тебя отнять.) Не только
пережитое нами, но и все, что мы сделали, все наши значительные мысли и все, что мы перестрадали - все это не потеряно, хотя и находится в прошлом: все это обрело существование благодаря нам. То, что состоялось в прошлом – тоже род существования, и может быть - самый надежный род. Потом я заговорил о многих возможностях придать жизни смысл. Я сказал моим сотоварищам (которые молча лежали в темноте, хотя время от времени слышался вздох), что человеческая жизнь в любых условиях никогда не становится лишенной смысла, и что этот беспредельный смысл жизни включает страдания и умирание, лишения и смерть. Я просил несчастных людей, которые внимательно слушали меня в темноте барака, взглянуть прямо в лицо всей серьезности нашего положения. Нельзя терять надежду; необходимо сохранять мужество и верить, что безнадежность нашей борьбы не умаляет ее достоинства и смысла. Я сказал, что в трудные минуты кто-нибудь смотрит на нас - друг, жена, близкий человек - живой или мертвый, или Бог - и ожидает, что мы не разочаруем его. Он надеется увидеть, что мы страдаем гордо - а не униженно - и что мы знаем, как достойно умереть.
И в конце я говорил о нашей жертвенности, которая при любом исходе имеет смысл. В нормальном мире, мире материального успеха, эта жертвенность, вполне естественно, могла показаться бесцельной. Но на самом деле наша жертвенность имеет смысл. Те из нас, кто обладает какой-нибудь религиозной верой, сказал я открыто, поймут это без затруднений. Я рассказал о моем товарище, который, попав в лагерь, постарался заключить договор с Небесами: пусть его страдания и смерть спасут существо, которое он любил, от мучительного конца. Для этого человека страдания и смерть были полны смысла: это была его жертва, полная самого глубокого значения. Он не хотел умереть напрасно. Ни один из нас этого не хочет.
Целью моих слов было найти полный смысл нашей жизни, здесь и теперь, в этом бараке и в нашей практически безнадежной ситуации. Я видел, что мои усилия не были напрасны. Когда лампочка снова загорелась, я увидел изможденные фигуры друзей, бредущих ко мне со слезами на глазах, чтобы поблагодарить меня. Но я вынужден признаться, что мне очень редко хватало внутренних сил для такого контакта с товарищами по несчастью, и я упустил много других подобных случаев.

***
Однажды, через несколько дней после освобождения, я долго шел по полям, мимо цветущих лугов, в торговый городок недалеко от лагеря. Жаворонки поднимались в небо, и я слышал их радостное пение. На километры вокруг никого не было видно, не было ничего, кроме простора земли и неба и ликования жаворонков. Я остановился, взглянул вокруг и вверх в небо – и опустился на колени. В этот момент я плохо сознавал, что со мной; в голове звучала и повторялась только одна фраза, все время одна и та же: "Я взывал к Богу из моей тесной тюрьмы - и Он подарил мне свободу этого пространства!" Как долго я стоял там на коленях и повторял эту фразу - уже не помню. Но я знаю, что в этот день, в этот час началась моя новая жизнь. Шаг за шагом я опять становился человеческим существом.

Часть вторая
ЧТО ТАКОЕ ЛОГОТЕРАПИЯ

Читатели моей краткой автобиографической повести обычно просят дать им более полное и ясное объяснение моей терапевтической доктрины. Логотерапия фокусируется главным образом на будущем, иначе говоря, на смысле того, что пациент должен сделать в будущем. Logos - это греческое слово, которое означает "смысл". Логотерапия, или, как назвали ее некоторые авторы, "третья венская школа психотерапии", сосредоточена на смысле человеческого существования и на поисках человеком этого смысла.
Логотерапия считает своим назначением помочь пациенту найти смысл своей жизни. Так как логотерапия заставляет его осознать спрятанный logos (смысл) своего существования, это аналитический процесс.

Смысл жизни

Так как каждая ситуация в жизни представляет собой вызов человеку, ставя задачу, которую ему надо решить, вопрос о смысле жизни следует повернуть в обратном направлении. В конечном итоге, не человек должен задавать этот вопрос; напротив. он должен признать, что спрашивают его. Одним словом, это жизнь задает человеку вопрос, и он может ответить только одним способом - отвечая за свою собственную жизнь, взяв на себя ответственность за свои поступки. Итак, логотерапия видит в ответственности саму сущность человеческого существования.

Сущность существования

Провозглашая, что человек отвечает за потенциальный смысл своей жизни и его реализацию, я хочу подчеркнуть, что истинный смысл жизни надо найти во внешнем мире, а не внутри человека и его собственной души, как в какой-то замкнутой системе. Я дал определение этой существенной характеристике "выйти за пределы себя " (self-transcedence). Она указывает, что бытие человека всегда направлено к чему-то или кому-то иному, чем он сам - будь это смысл, который надо осуществить, или другой человек, с которым надо встретиться. Чем больше человек забывает себя - отдавая себя служению важному делу или любви к другому человеческому существу - тем более он человечен и тем более он реализует себя.
Смысл жизни все время меняется, но никогда не исчезает. Согласно логотерапии, мы можем обнаружить этот смысл на трех разных направлениях: (1) занимаясь творчеством или работой, или совершая подвиг; (2) переживая нечто или встретив кого-то; (3) заняв достойную позицию по отношению к неизбежному страданию.

Смысл страдания

Мы не должны забывать, что найти смысл жизни можно и тогда, когда мы находимся в безнадежной ситуации, во власти судьбы, изменить которую невозможно. Именно тогда предоставляется возможность проявить качества, на которые способен только человек - превратить личную трагедию в триумф, превратить приговор судьбы в подвиг. Когда мы больше не в состоянии изменить ситуацию, такую как неизлечимая болезнь, от нас требуется изменить себя. Я приведу яркий пример: однажды пожилой врач-терапевт стал советоваться со мной по поводу своей тяжелой депрессии. Он не мог справиться с горем по
поводу смерти жены, умершей два года назад, которую он любил больше всего на свете. Как я могу ему помочь? Что я должен ему сказать? Я воздержался от прямых утешений, а вместо этого спросил: "Что было бы, доктор, если бы вы умерли первым, и вашей жене суждено было бы пережить вас?" "О, - сказал он. - Для нее это было бы ужасно; она бы так страдала!" Я ответил: "Вот видите, доктор, такое страдание ее миновало, и это вы избавили ее - ценой того, что пережили ее и оплакиваете ее." Он не сказал ни слова, только пожал мне руку и вышел из кабинета. В какой-то мере страдание перестает быть страданием в
тот момент, когда оно обретает смысл - смысл жертвоприношения.
Конечно, это не было терапией в прямом значении слова: во-первых, его отчаяние не было болезнью; во-вторых, я не мог изменить его судьбы, воскресить его жену. Но в этот момент мне удалось изменить его отношение к неумолимой судьбе, и он по крайней мере смог увидеть смысл в своем страдании. Это один из основных принципов логотерапии: главное стремление человека не к тому, чтобы получить удовольствие или избежать боли, а к тому,
чтобы увидеть смысл своей жизни. Вот почему человек готов даже страдать, если он уверен, что в его страдании есть смысл.
Я только обязательно должен уточнить, что страдание ни в коем случае не является необходимым, чтобы найти смысл. Я лишь настаиваю, что смысл возможен даже несмотря на страдания - разумеется, если страдание неизбежно.
Бывают ситуации, в которых человек лишен возможности заниматься работой или наслаждаться жизнью; но что никогда нельзя исключить, так это неизбежность страдания. Если человек принял вызов и готов страдать мужественно, он сохраняет смысл жизни до последнего момента, буквально до конца жизни. Другими словами, смысл жизни безусловен (не связан ни с какими условиями), потому что он включает даже потенциальный смысл неустранимого страдания.

***
Я хочу привести следующий пример: однажды, после попытки самоубийства, в мое отделение попала женщина, у которой умер одиннадцатилетний сын. Доктор *** предложил ей присоединиться к терапевтической группе, с которой он проводил сеанс, и мне случилось зайти в комнату, где это происходило.
Она рассказывала свою историю. После смерти мальчика она осталась одна со старшим сыном, инвалидом, страдающим последствиями детского церебрального паралича. Бедняга был прикован к инвалидной коляске. Однако его мать восстала против своей судьбы. Но когда она попыталась совершить двойное самоубийство - вместе с ним, - именно он, ее сын-калека, не дал ей это сделать: ему хотелось жить! Для него жизнь имела смысл, а для матери - нет!
Как мы могли помочь его матери понять, что ее жизнь тоже еще имеет смысл? Импровизируя, я принял участие в беседе и стал задавать вопросы другой женщине из группы. Я спросил, сколько ей лет. Она ответила: "Тридцать." Я возразил: "Нет, вам сейчас не тридцать, вам сейчас восемьдесят и вы лежите на смертном одре. И вот вы смотрите назад на свою жизнь, которая была бездетной, но отмеченной финансовыми успехами и общественным признанием." Я предложил ей вообразить, что она должна чувствовать при этом. Ее ответ (как и весь сеанс) был записан на пленку, и я процитирую его в точности: "О, я вышла замуж за миллионера, и у меня была легкая и богатая жизнь! Я выпила ее до дна. Я флиртовала с мужчинами, я дразнила их. Но сейчас мне восемьдесят; у меня нет своих детей. В старости, глядя назад, я не вижу, для чего все это было; я должна сказать, что я прожила ее зря."
Тогда я предложил матери сына-инвалида точно так же вообразить, что ей восемьдесят лет и что она вспоминает свою жизнь. Вот что записано на пленке: "Я хотела иметь детей, и мое желание осуществилось. Один мой мальчик умер; однако другой, инвалид, попал бы в дом призрения, если бы я не взяла на себя заботу о нем. Хотя он искалечен и беспомощен, он в конце концов мой сын. И вот я постаралась дать ему всю возможную полноту жизни." В этот момент она разразилась слезами и, плача, продолжала: "Что касается меня, я спокойно могу оглянуться на свою жизнь; ведь я могу сказать, что моя жизнь была полна смысла, и я очень старалась осуществить его; я сделала все, что смогла – я сделала все, что смогла для своего сына. Моя жизнь не была неудачной." Глядя на свою жизнь как будто со смертного одра, она внезапно увидела в ней смысл, смысл, который включал в себя даже все ее страдания. И к тому же стало ясно, что даже короткая жизнь, как у ее рано умершего мальчика, может быть так богата радостью и любовью, что будет содержать больше смысла, чем жизнь, длившаяся восемьдесят лет.

Сверх-смысл

Этот окончательный смысл несомненно находится вне ограниченных интеллектуальных способностей человека; поэтому в логотерапии мы говорим о сверхсмысле. От человека требуется вовсе не вытерпеть бессмысленность жизни, как учат некоторые экзистенциальные философы; а наоборот - смириться со своей неспособностью понять ее безусловную осмысленность в рациональных выражениях. Logos глубже логики.

***
Однажды ко мне обратился раввин из Восточной Европы и рассказал свою историю. Он потерял в Освенциме жену и шестерых детей, а сейчас оказалось, что его вторая жена бесплодна. Я заметил ему, что рождение потомства не является единственным смыслом жизни, потому что тогда жизнь потеряла бы смысл сама по себе, а что-нибудь внутренне бессмысленное не может стать осмысленным через свое воспроизведение. Но раввин, будучи ортодоксальным евреем, был в отчаянии, что у него нет родного сына, который прочел бы кадиш над его могилой. Но я не сдавался, а сделал последнюю попытку. Я спросил его: разве он не надеется снова увидеть своих детей на небесах? Мой вопрос вызвал приступ рыданий, и истинная причина его отчаяния выступила наружу: он объяснил, что его дети, погибшие, как невинные мученики, оказались достойны самого высшего места на небесах; но сам он, старый и грешный человек, не сможет попасть туда же. Я возразил: "Рабби, вы ошибаетесь. Смысл того, что вы пережили своих детей, в том, что годы страданий могут очистить вас от ваших грехов, и вы можете стать достойным присоединиться к ним на небесах. Разве не сказано в Псалмах, что Бог хранит все наши слезы? Так что наверно все ваши страдания не напрасны."

Преходящесть жизни

Среди вещей, отнимающих у жизни смысл, числятся не только страдания, но и смерть. Но я никогда не устаю повторять, что единственные преходящие стороны жизни - ее возможности; но как только они осуществляются, они тут же превращаются в реальность; они спасены от исчезновения и доставлены в прошлое; а в прошлом все сохраняется неизменным, и ничто не может быть безвозвратно утрачено.
Таким образом, конечность нашего существования никоим образом не делает его бессмысленным. Но она же возлагает на нас особую ответственность за нашу жизнь. Все зависит от того, насколько мы реализуем возможности, которые по своей природе преходящи. Человек постоянно совершает выбор из имеющихся в данный момент возможностей: какая из них будет приговорена к неосуществлению, и какая будет реализована? Какой выбор - раз и навсегда - будет сделан, и что останется бессмертным "следом на песке времени"? В каждый момент человек решает, к добру или ко злу, что будет памятником его существования.
Разумеется, обычно человек видит только сжатое поле преходящего мгновения и не замечает полных житниц прошлого, где раз и навсегда собраны все его деяния, его радости и страдания. Ничего нельзя переделать и ничего нельзя убрать. Я сказал бы: то, что уже прожито - самый надежный вид бытия. Логотерапия, помня о неизбежной конечности жизни человека, побуждает его не к пессимизму, а к активности. Образно говоря, пессимист напоминает человека, который со страхом и печалью наблюдает, как его настенный календарь с каждым прошедшим днем делается все тоньше и тоньше. С другой стороны, человек, активно решающий свои жизненные проблемы, подобен тому, кто, снимая с календаря очередной листок, делает на нем несколько дневниковых записей и бережно присоединяет его к предшествующим. Он гордо и радостно озирает свои богатства, отраженные в этих заметках, и жизнь, уже прожитую во всей ее полноте. Какое значение для него имеет то, что он уже состарился? Есть ли у него хоть какой-то повод завидовать окружающим его молодым, или приходить в ярость оттого, что его юность уже прошла? В чем ему завидовать молодому человеку? По поводу ожидающих его возможностей предстоящего ему будущего? "Нет, благодарю вас" - подумает он. "Вместо возможностей, в моем прошлом уже есть свершения, и не только реальность выполненной работы и пережитой любви, но и реальность мужественно перенесесенных страданий. И именно своими страданиями я особенно горжусь - это те вещи, которые не могут вызвать зависти."

ПОВОД ДЛЯ ТРАГИЧЕСКОГО ОПТИМИЗМА
Давайте сначала спросим себя, что следует понимать под "трагическим оптимизмом". Кратко говоря, это означает, что человек является, и остается, оптимистом, несмотря на "трагическую триаду", как это называется в логотерапии; триаду, состоящую из тех сторон существования человека, которые могут быть обозначены как (1) боль, (2) вина и (3) смерть. Эта глава посвящена вопросу: как можно сказать жизни "Да", несмотря на все это? Если поставить вопрос иначе, как может жизнь сохранить свой потенциальный смысл, несмотря на свои трагические стороны? В конце концов, "говорить "Да" жизни, несмотря на что бы то ни было", как звучит название одной из моих немецких книг, как раз предполагает, что жизнь потенциально имеет смысл при любых условиях, даже самых несчастных. И это в свою очередь предполагает, что способность человека к творчеству превращает отрицательные стороны жизни в нечто позитивное и конструктивное. Другими словами, суть в том, чтобы
использовать наилучшим образом любую данную ситуацию. "Наилучшее" на латыни называется optimum - вот почему я говорю о трагическом оптимизме, т.е. оптимизме перед лицом трагедии и с учетом потенциала человека, который в своем максимуме позволяет (1) обратить страдание в достижение и подвиг; (2) использовать вину как случай изменить себя к лучшему; и (3) найти в преходящести (конечности) жизни стимул к ответственным поступкам. Однако надо помнить, что оптимизмом нельзя управлять, или принудить к нему. Нельзя заставить себя быть оптимистом огульно, без разбора, вопреки всем скверным обстоятельствам, вопреки полной безнадежности. И что верно для надежды, верно и для остальных двух компонент триады, так как и вера и любовь не могут быть управляемы или получены в приказном порядке. В глазах европейцев важной характеристикой американской культуры является императив: опять и опять приказывается и предписывается "быть
счастливым". Но счастье не может быть объектом стремления, погони; оно должно быть результатом чего-то другого. Надо иметь основание "быть счастливым". Тогда счастье возникает само собой. Жизнь человека - не в погоне за счастьем, а поисках причины для него, в том числе, и путем реализации потенциального смысла, который скрыто присутствует в текущей жизненной ситуации.

***
все время умирает очередной маленький момент, из которого состоит жизнь, и он больше никогда не возвратится. И разве не его преходящесть является напоминанием, которое призывает нас использовать наилучшим возможным образом каждый момент нашей жизни? Конечно, так и есть, и отсюда мой императив: Живите так, как будто вы живете во второй раз, и поступили в первый раз так неверно, как собираетесь поступить сейчас.
Наши способности поступить правильно, возможность осмысленных действий, зависят от необратимости жизни. Но благодаря той же необратимости эти возможности дано воплотить. Ведь как только мы использовали открывшуюся возможность и реализовали потенциальный смысл, мы сделали это раз и навсегда. Мы отправили это свершение в прошлое, где оно будет находиться в целости и сохранности. В прошлом ничего не теряется безвозвратно, а наоборот, хранится как сокровище. Разумеется, люди склонны видеть только сжатое поле преходящего и забывают о существовании полных житниц прошлого, в которое они принесли урожай своей жизни: совершенные ими деяния, пережитую любовь, и наконец, страдания, через которые они прошли мужественно и достойно.

Аватара пользователя
Елена А.
Сообщения: 8066
Зарегистрирован: 30 дек 2010, 11:06
Пол: жен.
Вероисповедание: Православие
Цель пребывания на форуме: Прохожий философ
Откуда: Самый красивый город

Re: Виктор Франкл "Смысл страданий и смерти."

Сообщение Елена А. »

Оля, спасибо за выдержки из книги, спасибо за этого автора, сумевшего ПЕРЕжить все!
Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав.

Яшина мама
Сообщения: 1664
Зарегистрирован: 22 июл 2012, 15:15
Пол: жен.
Вероисповедание: Верю в Бога в душе
Цель пребывания на форуме: Переживаю горе, хочу получить помощь

Re: Виктор Франкл "Смысл страданий и смерти."

Сообщение Яшина мама »

Спасибо, Оля. За такую нужную вещь, Вы мне очень помогли сегодня. И у меня есть куча людей, кому знакомство с этим автором просто необходимо, так же как и мне. Читала Вашу тему, глубоко сочувствую. Спаси и сохрани, Господь Вашего Ванечку.
Вы не стойте под дождем уже пролившем, не гадайте на пушистом одуванчике.
Ничего с собой не надо лишнего, лишь рука в руке - моя и Мальчика

Аватара пользователя
КАПЕЛЬ
Сообщения: 4237
Зарегистрирован: 28 май 2010, 19:30
Пол: жен.
Вероисповедание: Православие
Цель пребывания на форуме: Получил помощь, теперь хочу помогать другим

Re: Виктор Франкл "Смысл страданий и смерти."

Сообщение КАПЕЛЬ »

Оленька , очень важный и нужный материал. Спаси Господи за ваш труд. :heart:
Да будет на все воля Божия . Да будет воля Твоя , Господи.

Ответить

Вернуться в «О Вере»