— Марина Иосифовна, как помочь человеку, который переживает смерть близкого? И как ему не навредить?
— Самое главное для окружающих – это понять, что человек имеет право горевать так, как ему удобно. Только смотреть, чтобы его не хватили инфаркт, инсульт или суицид. Но пусть он горюет так, как душа просит. Этим людям нужно дать простор, безопасное пространство, чтобы отгоревать. Это самое главное.
И не надо ставить его в известность, что своим гореванием он вас пугает. Ничего, испугайтесь. Потому что он потерял, а не вы. И не нужно глушить это горевание. И не нужно переводить его на запасные пути. Иначе происходит соматизация, на которую способны мужественные люди.
— Что это такое?
— А это когда человек мужественно решает, что не буду я пугать окружающих своим криком, а умру-ка я лучше тихо от инфаркта. А еще нужно помнить о том, что нельзя давать этим страдающим людям переводить свое горе в русло бурной общественной деятельности. Это тоже мнимое отвлечение, мнимое горевание.
Чтобы как следует отгоревать утрату, человеку нужно пройти все стадии горя, не тормозя его, хотя некоторые из них очень болезненные и страшные. И горевание для многих, бывает, доходит до 2 лет.
Первый год – совсем плохо, а на второй год происходит проверка всех основных вех прошлого года. На втором году человек живет уже полноценно, но внутренне в нем происходит проверка: пережил — не пережил, застрял – не застрял. А через два года вдовые уже могут выходить замуж, женщины могут рожать нового ребенка, если до этого потеряли первого.
Спустя два года ушедший занимает в душе родных свое новое место, именно как ушедший. Они не забыли его, упаси Бог, но с ним установились новые отношения, как с человеком, который живет не здесь, а вот там, в другом месте. Но это все равно отношения, это не забывание, это отношения, и вспоминать об утрате всегда больно и горько. Но это уже светлые воспоминания.
Труднее всего переживать смерть взрослых детей, особенно тех, кто успел пожить, стать личностями: при этом нарушается связь времен. Уходить должны сначала родители, потом их дети, потом внуки.
— Да, это очень страшно.
— Упаси Бог, когда дети уходят раньше родителей. Поэтому там и через два года все равно большущий кусок души умирает вместе с этим ребенком, а рубец зарастает. Но часть души умерла, ее хоронят вместе с этим ребенком. С очень любимыми супругами часть нашей души уходит тоже.
— А если человек не может долгое время на кладбище приехать по каким-то причинам, то насколько это плохо для его состояния и отношения с умершим?
— Я вот и не езжу. Человек делает то, что для него естественно. Если человеку естественно и лучше становится, когда он посидит на кладбище – пусть ездит и сидит. Если нет – то и не надо.
— Значит, два года. Это достаточно большой период жизни. Для человека в страдании даже два месяца иногда так тяжелы, что когда говорят: «Через неделю тебе будет лучше, вот увидишь», то ты думаешь: «Боже, какая неделя, дожить бы до вечера!»
— Когда мне приходится с такими вещами работать, я честно говорю, что хорошо тебе будет еще не скоро, и это будет совершенно новое «хорошо», а так, как хорошо было раньше, тебе не будет никогда. Но потерпи. Не зря же во всех основных религиях критическими считаются примерно одинаковые сроки после смерти: 9-10 дней. Это действительно самое тяжелое время.
В это время нужно внимательно смотреть, чтобы с тем, кто понес утрату, ничего не случилось. А после сорока дней можно уже немножечко активизировать работу с ним.
Опять же, если близким это естественно и важно, то надо устраивать пышные похороны, но если нет – то и не мучайте себя.
— Вот у меня недавно умер свекр, и я не смогла поехать на похороны, потому что думала о том, что, наверное, все равно не смогу оказать той поддержки, которой от меня ждут.
— Если тебе похороны так непереносимы, то тебя там будет тошнить, то не ходи. У меня свекор тоже умер, когда у меня сын был маленький. Мой отец спросил меня: «Ну что, тебя подменить?» Я честно ему ответила: «Пап, сделай вид, что ты не можешь подмениться».
— Что можно сделать для того, чтобы человек правильно и без осложнений пережил горе?
— Однажды после одного теракта я была в больнице свидетелем такой сцены: женщина, у которой, по-видимому, погибли только что взрослые дети, услышала по мобильнику сообщение о том, что их тела были обнаружены в морге.
И вот у нее идет очень страшная, но, безусловно, правильная реакция: в ней проснулись деревенские предки. Она встает, на выдохе кричит, и идет к двери. И к ней бросаются родственники, берут ее под руки и ведут к двери. Понимаете, разворачивается просто идеальное горевание, потрясающее в своей правильности.
То есть из происходящего совершенно явно, что эта семья собирается выжить, вырастить внуков, достойно похоронить погибших и жить долго и счастливо. Но тут к ней бросаются толпы психологов, оттирают родственников, хватают ее за руки и за ноги, тянут обратно, начинают пихать ей таблетки. Тетка пугается, что она что-то не то сделала, затыкается, у нее синеют губы, и я понимаю, что кому-то скоро обеспечен инфаркт.
Вот так делать нельзя. Человек горюет так, как он горюет. Если хочет тупо сидеть, глядя перед собой, дайте ему так сидеть, только периодически проверяйте пульс – жив ли он. Принесите, может быть, кофе. И все.
— Может быть, психологи решили, что она сейчас напугает окружающих?
— А это личные трудности окружающих. У нее дети погибли, она имеет право делать то, что ей нужно. Пусть другие кричат тоже, если хотят. Если бы она бросилась всех бить, конечно, ее пришлось бы изолировать. Но она никого не трогала. Она просто пошла к выходу. В ней явно проснулась здоровая реакция. Ее усыпили обратно, и теперь у этой семьи будут большие проблемы.
А другие, услышав про гибель своих близких, просто падали и теряли сознание. Это же защитная реакция, не надо ей мешать, посмотри просто, чтобы упавшего инсульт не хватил. Но сбегались психологи, не пропуская врачей. В конце концов, я просто созвала своих медицинских девочек, и сказала им: «Ребята, у нас есть еще одна очень важная психологическая функция, очень важная: когда человек узнает страшное, быстро оцепляем его, чтобы к нему не подошли психологи, и обеспечиваем доступ врачей. Пока тут психологи всех не передушили своей любовью».
— Как долго после этого события близким умершего плохо?
— До полугода всем потерявшим близких плохо почти все время. Потом еще полгода накрывает часто, но не всегда. А на второй год уже накрывает редко.
Тем, кто пережил утрату, важно, с одной стороны, не дать понять, что мне твоё горе надоело, что я не хочу опять расстраиваться вместе с тобой. Но, с другой стороны, нельзя дать ему понять, что вот теперь, когда у него уже случилось горе, он получит от тебя все внимание, которое он не получил за предыдущие сто лет жизни, и теперь наконец-то он всех достанет. Избыточное внимание нужно дозировать.
— К сожалению, мне кажется, что не все мы обладаем таким чутьем.
— Ориентироваться нужно на себя самого. Если ты чувствительный человек, то ты почувствуешь, когда другому действительно плохо и ему нужно помочь. Ну, вот я сегодня позвонила Виталию Владимировичу, я знаю его сложную ситуацию с мамой. Голос у него ну не совсем убитый, но все равно плохой. Я спрашиваю его: «Виталь, че у тебя голос такой?» Он говорит: «С мамой плохо». Мы поговорили об этом. Поговорили, и я сказала: «Кстати, ко мне сейчас «Мемориам» придет». Он тут же полез искать сайт. Сказал: «Я с тобой поговорил, и мне полегчало, спасибо!»
То есть, нужно разделить горе и предложить некую смежную сферу для деятельности, которая вам обоим может быть интересной. Убеждать, что сейчас вот станет хорошо – нет, нельзя, ведь хорошо не станет. А говорить «потерпи, очень постепенно будет становиться лучше» — можно.
Не говори: «Я тебя понимаю». Никто не понимает. Говори: «Я могу себе представить, насколько же тебе хреново». Сегодня я честно Виталику рассказала про свой заложенный нос: «Слушай, как же я твою мамочку понимаю ! Это был такой пустяк по сравнению с тем, что у нее сейчас, и то мне было плохо. Как же ей плохо ! » Это называется: «Представляю себе, как же мне было плохо, если бы со мной произошло такое! Ты молодец по сравнению со мной!»
— Что делать, если при общении с горюющим человеком ты пропускаешь его переживания через себя и сам начинаешь страдать?
— С тобой происходит то, что называется резонансная травма. Ты входишь в резонанс. И в этом состоянии ты человеку помочь не можешь.
— А иногда я вообще не могу слушать ничего про какие-то трагедии. Я чувствую себя жестокой, потому что мне глубоко, если честно, все равно, что у вас происходит, и от этого чувствую себя виноватой.
— А ты не чувствуй себя виноватой. Ты знаешь, в принципе я уже давно начала сбрасывать других людей, знаешь, как медведь охотничьих собак, которые на нем висят. Это называется: «Ой, Марина, ты ни с кем не общаешься, давай я приду тебя развлеку!» Это на самом деле значит — попользоваться мной. Я давно уже научилась пресекать эти попытки…
Если ты действительно готов разделить горе другого человека, если ты считаешь это горем и ты действительно хочешь помочь этому человеку, то помоги, а если нет, то не стоит и начинать.
А когда мне 8 марта позвонила действительно хорошая семья моих друзей, они были моими клиентами, у них погиб девятнадцатилетний сын, и отец этого семейства спросил: «Ты как?», то я сказала ему: «Вадь, пока не умираю, я не буду портить это чудесное утро рассказом о том, как именно я блюю». Мы заржали, быстро обсудили общие дела и решили, что когда меня можно будет довезти до их загородного дома, то мы обязательно встретимся там.
Я сказала: «Вадь, я, конечно, не смогу есть и пить как раньше, но я готова с удовольствием сидеть с бокалом, где пиво будет на самом донышке и смотреть, как ты пьешь его литр за литром» И я думаю, что где-нибудь к июню мы это осуществим. Но при этом, когда он мне первый раз позвонил и сказал: «Слушай, я не могу до тебя дозвониться», и я начала ему честно рассказывать о том, что со мной произошло, то он сказал: «Я не понимаю этих ужасов, поэтому даю трубку Наташе – она все-таки врач».
Но и я сама не всегда готова сочувствовать, если не знаю, как это сделать. Когда у моих знакомых умер 45-летний родственник, и осталась его старуха-мать, которой лет девяносто, я, честно тебе скажу, передрейфила при мысли, что мне нужно ее утешать.
То есть я себе представила, что моему сыну столько, сколько мне сейчас, а мне соответственно девяносто, и он уходит первым, и подумала, а что сделала бы я сама? Ну, я сяду и буду ждать, когда меня приберет Господь. И утешать меня будет только то, что я, надеюсь, не согрешила так страшно, чтобы Господь даровал мне еще сто лет жизни, и значит, что ждать мне еще немного осталось. Единственное, что я могу ей сказать: «терпи!» Я же ее не знаю!
В общем, я быстро перевела стрелки на свою коллегу Ольгу Д., которая плотно занималась проблемой смерти. Перед этим я говорю: «Олька, я тебе там клиентку послала, ты поговори с ней, посмотри, что и как». Вскоре она звонит мне: «Ах, спасибо, дорогая! Мало того, что клиентка до меня не доехала, так она так имеет меня по телефону, что я уже сама хочу умереть!»
Поэтому надо, конечно, попробовать взять чужое горе на себя, рассуждая о том, как бы ты себе чувствовал, если бы с тобой такое случилось. Но при этом нужно и внимательно посмотреть на другого человека, ведь он в любом случае другой, у него может быть другое горе, чем у тебя.
И конечно, помогая людям, нужно соразмерять свои силы и не доводить себя до такого состояния, чтобы вам самим потребовалась помощь.
Написать отзыв Отзывы 11
Спасибо огромное за статью, спасибо за помощь. Вот и я пополнила ряды несчастных матерей… Два месяца назад умер мой единственный сын. Только исполнилось 20 лет, курсант, всегда улыбчивый, вежливый, бесхитростный, настоящий… Взял отцовское ружье и убил себя. Не сказал, почему ушел. Наверное, не захотел. Все, кто его знал, кто учил, говорили, писали мне, что он был таким необыкновенно светлым человеком и в свои 20 лет успел оставить след в душах озабоченных, суетливых, погрязших в своих повседневных делах людей, как они…., что таких, как он, мало и, наверное, правда, что Бог забирает к себе лучших, а мне советовали гордиться своим сыном. …Я погрузилась в какой-то сосуд с инородной жидкостью, нахожусь в абсолютно другой реальности и, как сторонний наблюдатель, теперь просто смотрю на жизнь людей. Ведь это потеря, которая не оставляет в нас, мамах, ничего живого. Тебе остается оплакивать лишь свою утрату и то будущее, которое могло бы быть. А чувство вины, отрицание, горечь и страх уничтожают тебя. А может ты сам уничтожаешь себя, не знаю. Я уже ничего не знаю и ничего не понимаю…
2018-19-3 11:50:55 Ольга возраст 48Но я стараюсь жить и следовать советам вот таких психологов. Психологов от Бога.
Спасибо Вам за помощь.
09.03.2016 ушёл мой бесценный любимый сынуличек в 37 лет.Моя поддержка-сыночек Вячеслав.Всегда поддерживал меня в трудных жизненных ситуациях,а теперь…
2016-19-7 09:10:20 ОльгаЧерпаю силы в вере,молитвах,церкви,на провославных сайтах,на данном сайте и почему-то не выношу никаких слов сочувствия и соболезнования.Чаще всего хочется уединения.
Очень хочется быть рядом с сыном.
Статьи на данных сайтах помогают просто выжить.
Спасибо огромное людям их создающим.
8 января 2013 года потеряда единственную дочь. Ей было всего 26 лет! Черпаю силу в Ваших статьях и советах! Спасибо!
2013-2-4 13:39:24 Елена возраст 55спасибо. все правильно…
2012-16-12 20:21:01 татьяна васильева возраст 38спасибо большое. у меня 48 дней назад умер муж(сердце,внезапно),я была замужем 3 месяца и 10 дней. кричала,пока могла.не пила никаких таблеток.не дала делать успокоительных уколов.кричала и на кладбище.мне так легче.
2012-16-12 20:19:12 татьяна васильева возраст 38Мария Иосифовна! Спасибо большое за статью.Моя старшая дочь ушла в мир иной 19.08.2012г.Ей было всего 37.Я до сих пор не могу смириться с тем,что ее нет.Мне говорят «прими». Я умом понимаю, а сердцем нет.Душа болит до крика.Мне кажется, что это не жизнь, а ад на земле. Большое спасибо за советы.
2012-8-11 13:31:13 Елена Васильевна возраст 62Спасибо. Как бы еще донести ему, как Вы смогли мне сказать…
2012-6-8 18:19:37 Светлана возраст 50спасибо вам за статью.
2010-28-12 19:20:33 елена возраст 49Марина Иосифовна,спасибо за статью.Главное сейчас для меня пережить это страшное горе,не повиснув при этом на детях.Надеюсь,что Ваши советы помогут.
2010-5-10 16:42:25 Елена возраст 54спасибо!-в декабре 2008г умер муж с которым прожили 28 лет и вот именно это- позволить мне переживать горе как мне хочется, как требует моя душа не хватало мне от других…
2010-23-9 16:19:03 раиса возраст 52Марина Иосифовна, очень правильно Вы считаете, что надо дать полную свободу переживаниям горюющему. Супруга, с которой мы прожили более 50 лет, уже почти год в моей памяти. И ни одного дня не было,чтобы у меня не навертывались слезы даже в самый, казалось, неподходящий момент. Я очень ценю реакцию тех, которые сочувственно промолчат. И очень отрицательно отношусь к шаблонным фразам: не плачь, мы все там будем; надо стараться забывать горе; будь мужчиной и тому подобное. Спасибо за разумную статью. С большим уважением, Виктор Васильевич.
2010-12-7 07:32:23 odvik возраст 73