Ритуальные страхи

Совсем недавно как-то беспокойно зазвонил телефон. Бывает так, и телефон тот же, и звонок привычный, а чувствуется, что неприятность скажут или горестное сообщат.

Так и случилось:

— Батюшка, (звонили с прихода), у меня свечи, — голос чуть не плакал, — которые после похорон отца остались, пропали.

— Ну и что?

— Как что? Еще один покойник в доме будет!

Успокоил, как мог, а на следующий день зашел в тот дом, откуда звонили. Показалось, что еще на одни похороны приехал, когда увидел перепуганные глаза звонивших.

На все мои успокоительные речи не делать трагедии из дурного поверия, пришедшего из языческого прошлого и книг Аксенова, стоящих на самом видном месте в любой книжной лавке, не было никакой благой реакции. Страх поселился в доме. Пришлось из священника преображаться в доморощенного честертоновского пастора Брауна и в результате проведенного «расследования» определить, что сверточек с оставшимися от похорон церковными свечами благополучно завалился при последней субботней домашней уборке за книжный шкаф. Виновником случившегося была ленивая хозяйская дочка, которая вместо «вытри пыль», смахнула ее тряпкой, попутно зацепив злополучный сверток.

Радости хозяев не было придела…

Мне же было грустно. И не только грустно и печально, но еще не давала покоя мысль — тщетна твоя проповедь, батя. Не радость Христова и вера утверждающая, в сознании прихожан твоих, Богом данных, а язычество махровое. Вера во всесилие того, кто давно побежден, кто одного дуновения благости Божией страшится. Ведь посудите сами, какие вопросы задают на приходе, в письмах, на интернет-форумах и на телевидении:

— Можно ли носить пасхальные куличи на кладбища?

— Могут ли участвовать в погребении покойника его родственники?

— Кто первый должен ступить на венчальный рушник?

— Можно ли покупать продукты, где на упаковке идентификационный штрих-код?

— Через какое плечо надо передавать свечу в церкви?

И не только задаются эти и подобные вопросы! Они становятся во главу угла в духовной жизни. Ими руководствуются и в нарушении «установлений» Бог весть каких канонов и «старцев», видят чуть ли не предательство веры и отречения от православия. Но это для людей верующих, тех, кто принял Бога в сердце, а по неразумению своему видит в исповедании Его лишь выполнение определенных законов и правил. Того необходимого «минимума», который якобы достаточен для спасения.

Для тех же, кто в церкви ищет своего рода таблетку анальгина, способную помочь в скорбях и излечить от болезней, кому практически все равно, как и во что верить, лишь бы отстали неприятности и не привязывались болячки, языческие предрассудки становятся незыблемыми канонами.

Я очень часто сталкиваюсь с людьми, напрочь отрицающими Христа, но свято верующими в неблагополучность дороги, если ее перебежала кошка, стучащими по столу, дабы не исполнилось или исполнилось, и начинающих рабочий день с чтения горЕскопов. Именно они, не откликнувшись в свое время на Господне: «Се, стою у двери и стучу», отказавшись от крестильного крестика и веры отцов своих, захлопнувших дверь сердца своего от присутствия Божьего, все чаще становятся православными неофитами, видящими в Церкви и богослужении лишь очередной колдовской приворот или экстрасенсорную защиту.

Это они складывают ладошки лодочкой «для получения благодати» при евхаристическом каноне. Это они, распарив соль, читают три раза «Отче наш» и посыпают ею порог у входа в дом и квартиру. Это они распределили священников на благодатных и не очень, превратили почитание святых, как молитвенников пред Богом, в многобожный пантеон, где за фигурой «любимого» святого тускнеет и Христос.

Результат подобного «православного» верования можно лицезреть на некоторых общецерковных праздниках. Например, освящаю пасхальные куличи и яйца на Христово Воскресение и, уже либерально относясь к выставленными вместе с пасхальными явствами колбасе, салу и чуть прикрытыми (неловко все же) бутылкам, все же не могу промолчать, увидев положенные «под освящение» булавки.

На немой вопрос, зачем, мол, булавки с иголками, тут же, ничтоже сумняшеся, отвечают:

— Внучка замуж собралась. Булавочку в платье вколю, чтобы жили — не тужили.

Вот такое народное «православие». Христос стучится — откройте, впустите! Не слышим.

Лукавый скребнется с булавкой, иголкой или птичьим пометом — ему и честь, и почет, и уважение.

Вера, она разная бывает. Сатана вон, тоже верит, а бесы, прислужники его, святое Писание получше наших доморощенных богослов знают и эту свою интерпретацию Библии за православие и выдают. Ведь для снискания благодати Божьей и Духа Святого, того, что преподобный Серафим Саровский назвал целью христианской жизни, труд нужен, и не малый, а здесь все элементарно. Водичкой побрызгал, через плечо три раза плюнул, к «благодатному» старцу съездил и сразу святым себя почувствовал.

Вернусь все же опять к усопшим нашим и погребениям. Здесь практически все бывают, независимо от уровня воцерковленности. Слава Богу, стали меньше устраивать похорон с разрывающей душу еврейской музыкой. Я нормально отношусь к иудеям, но у меня законный вопрос, почему в нашем ритуальном официозе мотивы лишь земли обетованной? Почему регистрируем брак с Мендельсоном, а провожаем с Шопеном? Все ведь с крестиками православными, крещены, да и венчаются некоторые, а уж отпеваются — все поголовно. Причем тут эта «ненашенская» музыка?

И еще одно, то, что смутит многих, но не сказать этого нельзя. Это явная языческая традиция — венки. Да, те самые от сослуживцев, комитетов, детей, внуков, племянников и прочих родственников. В христианстве венков сроду не было, так, лишний расход денег. На Руси всегда считалось, что лучше эти деньги отдать на милостыню в память об умершем — так действительно больше пользы будет для покойного, чем от некрасивого, безвкусного, страшного венка с шаблонными надписями на лентах. Но попробуй даже священник, заикнись об этом…

«Ритуал весь менять. Возлагать нечего будет. Как же без венков-то?», — вот стандартные ответы и возражения. Но ведь возникает законный вопрос, если мы верим в жизнь за смертью, то нужны ли там венки, музыка, расческа, деньги или вставные зубы, которые также упорно кладут в гроб? Или, все же, духовному необходимо духовное? То есть, молитва наша, милостыня и память, которую венком и барабаном никак не заменишь и не отменишь.

Введя помпезный, чуждый традициям и верованиям ритуал, мы сами пригласили язычество в свои души. Символ этого нововведения до дня сегодняшнего источает свои заразные миазмы с московского мавзолея, но его рано или поздно все же закопают, а вот последствия заражения нам еще долго придется излечивать.

Мне могут возразить, что и в Церкви обрядов много. И это будет правильное возражение, но ведь надо видеть сакральный смысл церковных установлений! Необходимо понимать смысл обрядов, но не подменять СМЫСЛА обрядами, когда говорят «делай так, а не сделаешь — попадёшь в ад!» Абсолютно недопустимо понимать обряд только как само «действо», без смысла. Если выбирать одно из двух, исполнение обряда или же исполнение сути того, что этот обряд символизирует, надо выбирать исполнение сути.

Надо, чтобы Церковь была такой, где ни один честный человек не смог бы, соприкоснувшись, не уверовать. Не в Церковь уверовать, а в то, о чём она свидетельствует. Это же может произойти лишь тогда, когда все чуждое, наносное и привнесенное будет отвергнуто. Когда икона станет окошком к Богу, когда дым кадильный будет напоминанием утерянного райского фимиама, когда красивые священнические облачения и украшения храмов будут восприниматься как отражения той красоты и благодати, которые ждут человека, открывшего двери сердца своего Христу.

https://orthodoxy.org.ua